Что сказать? Как существо творческое, человек склонен увековечивать память всего, что ему дорого: и предки, и боги, и природа, и история. И конечно, то, что является в настоящий момент духовной ценностью общества, будет присутствовать в искусстве на первом плане. Но не религия или идеология заставляют человека творить, а стремление к совершенству и красоте, способность на выражение своих чувств и мыслей в искусстве создают и религию, и идеологию. Они – производное человеческого творческого начала, а не наоборот. Поэтому и видим мы богов и богинь, слушаем музыку и слова, обращенные к ним, что через эти образы человек полнее может выразить свои чувства.
В фашистской Германии на первом месте были свастика и герой-ариец, белокурая бестия Ницше. В Советской России – красное знамя со звездой и трудящийся человек, рабочий и колхозница Мухиной. В древних мирах – боги-творцы, боги – мстители, боги – помощники или защитники, в христианской Европе – Христос и Богоматерь.
Но сами по себе символы не могут быть ни плохими, ни хорошими. Они говорят лишь о господствующем мировоззрении того или иного народа или эпохи.
Если же взглянуть на результат воздействия на массы той или другой идеологии, тогда и только тогда можно будет оценить ее значение.
Недавно, некто А. Григорьев, специалист по прибавочной стоимости и К. Марксу, написал, что человечество вместо того, чтобы трудиться и развиваться за счет труда и познания, обнаружило, что гораздо выгоднее и удобнее грабить соседей.
А затем Невзоров в очередном ролике, подвел научную базу под человеческое общество несправедливости и войн, уверяя слушателей, что войны никогда не прекратятся. И вывод этот он делал на основе научных исследований мозга. Опираясь на научные данные по исследованию рефлекторной деятельности человека, он утверждает, что коль скоро основным инстинктом всего живого, в том числе и человека, является борьба за пищу, иными словами за существование, то войны в мире не прекратятся никогда.
Все это верно. Но только непонятно, почему в таком случае Невзоров так агрессивно настроен по отношению к религии. Если так сильно человек зависит от инстинкта и эволюция не играет роли там, где проявляются приобретенные качества сознания, то в таком случае он совершенно не прав, отрицая религию.
Да и сама этическая норма, возникшая в человеческом обществе, оправдывающая захват чужой собственности через насилие и войну не могла проявиться без всяких на то оправданий.
Именно религия явилась тем ключевым моментом, когда человек позволил себе насилие по отношению к себе подобному. Именно религия оправдала и войны, и классы. Вне классового общества религия теряет смысл и становится элементом воспитания духа и чувств наподобие искусства.
Религия – это такое же подчинение инстинкту, как и борьба за пищу и продолжение рода. В любом животном стаде есть вожак и свой ритуал, который эти животные выполняют. Нет у животных ни совета старейшин, ни греческого архе. Вожак – это и жрец, и монарх в одном лице. Почему? Да потому что в стаде все особи делегируют свои права, и соответственно, ответственность за поступки, одной особи. Делегировать права и снимать с человека ответственность – вот основное условие человеческого коллективного бытия. В человеческом обществе в отличие от животного права распоряжаться волей человека вместо вожака обретает Бог, боги в виде тотемов, в виде языческих антропоморфных существ, которые осуществляют свое управление людьми через жрецов. А чтобы люди вообще не проявляли инициативы и самостоятельности в мышлении, права богов передаются дополнительно монарху: фараону, королю, царю, через признание его божественного происхождения.
Но в том-то и дело, что ни одно стадо животных не враждует с другим стадом и не устраивает войн с представителями одного вида, даже обезьяньи стада. По данным археологии ранние человеческие сообщества тоже не воевали друг с другом. И если кое-кто утверждает, что кроманьонцы уничтожили неандертальцев, то этот довод до сих пор остается на его совести. Впрочем, неандерталец кроманьонцам мог представляться представителем иного вида. Но скорее всего, причина вымирания неандертальцев кроется все-таки в их индивидуализме и малочисленности, помешавшем им бороться с изменениями среды обитания коллективно. Именно индивидуализм мешал и распространению полученного отдельной особью опыта как всеобщего блага.
Даже ранние формы религии не требовали от человека снятия с себя ответственности и подчинения одному лицу как посланнику богов. Межплеменные войны и ведущая роль вождя возникли с появлением понятия собственности (на землю, лес, имущество), а с собственностью появилась религии, выделяющая отдельное племя в исключительное положение. Тотемизм стал отражением социального неравенства в племенных объединениях, и он же поощрял и оправдывал насилие одних над другими, чужаками по отношению к их богу.
Есть предположение, что пищевые запреты, очень жестко ставящие человека в зависимость от богов, берут свое начало тоже в тотемизме, как, кстати, и магия, и гадания, и заклинания. И все эти действия вкупе становятся не только ограничителем свободы человека, но и связывают его очень тесно с волей богов, разрешая одно и запрещая другое. Например, запрет на свинину. Медико-биологических показаний на вред от употребления этого мяса не существует, как и на вред от мяса коров в Индии. И климат стран, где существуют запреты то же ни при чем. Все это давние пережитки тотемизма. И свинья, и корова были когда-то тотемами самых сильных племен. Они и оставили свой след в психологии победителей и побежденных.
Религия, как только она вместе с социальными условиями человеческого бытия, оформилась как часть власти, стала востребована в первую очередь потому, что снимала с человека ответственность и необходимость самому решать свои проблемы, позволив человеку не обвинять только себя в своих неудачах. Ведь так приятно сделать ответственным кого-то другого, бога, например.
Более того, именно религия освятила войны и сделала их законным проявлением Божией воли, требующей справедливости: «Мне отмщение и Аз воздам». Войны или кулачное право – это не право сильного, как казалось бы.
Это своего рода спор о справедливости подобный религиозному обряду. Бог присутствует при состязании, оценивает позиции и поведение сторон, и дарует победу достойнейшему. По-настоящему одержать победу можно лишь в единстве с Богом
Таким образом, “философия кулачного права” – это представление о всякой борьбе как о состязании, наподобие спортивного, в котором Бог выступает как арбитр.
Самая известная иллюстрация – это, конечно же, Давид и Голиаф. “Я вышел навстречу иноплеменнику, и он проклял меня идолами своими. Но я, исторгнув у него меч, обезглавил его и избавил сынов Израилевых от поношения.” (151 Псалом Давида на единоборство с Голиафом).
Итак, через религию человек получил возможность сложить с себя ответственность, передав ее в руки Бога. Но тем самым он оправдал перед собой всякое насилие, как неизбежное ради восстановления справедливости так же как, и все остальные действия, зависящие от расположения Бога.
Когда-то, когда первобытные племена отдавали себя во власть одного бога – своего тотема, они имели право восстать на соплеменников, находящихся под охраной другого бога-тотема. Кто побеждал, бог того племени приобретал славу и могущество. Но в данный период национальность не связывалась с тем или иным богом.
Человечество вместо того, чтобы учиться жить в коллективе, использовать во благо себе и ближним свои технические достижения, увеличивающие благосостояние общества и облегчающие труд каждого, спасающие от голодной смерти всех без исключения, стали учиться жить в подчинении неведомым силам добра и зла, вручать свою волю божествам и тем самым удовлетворять в полной мере свой эгоизм . Религия, внушая адептам страх, тем не менее не ограничивала в человеке веления первобытного инстинкта. Она не научила человека умению быть свободным, ни социально, ни материально, но позволила одним выжить за счет других, разделив человечество на угодных Богу и на изгоев.
И все-таки страх соплеменных богов, ожидание их мести, заставил человечество быть терпимым к инородцам. Рознь социальная полностью заместила собой рознь межплеменную, сделав многобожие вполне терпимой религией. Войны стали своего рода спортивным состязанием в борьбе за милость богов.
Первобытные животные инстинкты никакая религия не берется переделать или уничтожить. Ее роль заключается лишь в одном: найти оправдание им и вывести человека путем целой цепочки умозаключений к тому, что зло может быть злом, а может быть добром. И чтобы зло насилия стало добром, нужно выбрать правильного Бога, нужно взять Его в союзники и с его помощью превратить несправедливость в высшую справедливость.
“И то, что приобретается в поединке, приобретается по праву. Ведь повсюду решение человеческое имеет недостатки, будучи окутано мраком неведения, или не имея защиты судей; дабы справедливость не осталась в забвении, надобно прибегнуть к Тому, кто возлюбил ее настолько, что своею кровью, умирая, удовлетворил ее требованию. Потому говорится в псалме: “Праведен Господь и возлюбил справедливость”. А бывает это тогда, когда с согласия обеих сторон происходит борьба между силами души и тела, не по причине ненависти или любви, но единственно из жажды справедливости, и тогда для решения их спора призывается божий суд. Эту борьбу мы называем поединком [duellum], ибо первоначально она была введена как единоборство. Но всегда надлежит остерегаться следующего. Так же, как в военных делах, сначала нужно испробовать все возможности посредством некоего спора и лишь напоследок решиться на сражение, как предписывают это в полном согласии друг с другом и Туллий, и Вегеций, последний в сочинении “О военном деле”, а первый – в сочинении “Об обязанностях”, и так же, как при медицинском уходе, нужно испробовать все, прежде чем прибегнуть к железу и огню, обращаясь к этим последним лишь в крайнем случае, так и решая спор, мы обращаемся к этому средству лишь в крайнем случае, после того как испробовали все пути, словно понуждаемые некоей необходимостью справедливости. Итак, становятся ясными две формальные особенности поединка: во-первых, только что указанная; во-вторых, та, которой мы коснулись выше, а именно, антагонисты, или участники поединка, должны выходить на палестру, движимые не любовью или ненавистью, а единственно ревнуя о справедливости, с общего согласия. И потому хорошо говорит Туллий, касаясь этого предмета, а именно, утверждая: “Войны, целью которых является венец империи, надлежит вести с наименьшим ожесточением”.
Данте. Трактат «Монархия».
Через религию человечество пришло к убеждению, что насилие и войны – это высшая справедливость.
Человечество очень легко убедило себя, что богатство и бедность, сила и бессилие, власть единоличная по праву рождения, войны и поединки, господство и рабство, все зло мира должно рассматриваться, как награда одним и наказание другим, закономерным решением Бога, милующего и наказующего, но всегда справедливого.
Религия всегда претендовала на исключительное познание и становилась на пути любого критического взгляда на ее догматическое учение.
Религия присвоила себе право абсолютной истины, заключенной в Боге. Кто станет спорить с Богом? Только безумец.
Правда, при обилии богов можно было разрешить человеку отвлечься от них и попытаться понять мир объективно. Но когда религия обрела единого Бога, спорить с ней стало невозможно. Религия всегда пыталась утвердить любое познание только как познание Бога, препятствуя тем самым любому иному осмыслению человеком жизни и мира.
Именно религия, своим оправданием существующего положения вещей утвердила и укрепила взгляд на женщину как зависимое от мужчины существо. Ребенка превратила в собственность отца, женщину сделала рабой мужа, бесправной и безгласной.
Апостол Павел писал: …жены в церквах должны молчать. Им не позволено говорить, но они должны быть покорны, как говорит закон (1Кор.14:34, NIV).
Пусть ваши жены соблюдают молчание в церквах, ибо им не позволено говорить; но они должны быть покорны, как говорит и закон [ссылка на Быт.3:16] ( 1Кор.14:34, NKJV).
Женщина должна учиться в тишине с полной покорностью. Я не разрешаю женщине учить или иметь власть над мужчиной; она должна молчать (1Тим.2:11-12, NIV).
А вот высказывания некоторых благочестивых мужей и первых учителей Церкви:
Тертуллиан: «Вы – врата дьявола, вы – открыватели запретного древа, первые нарушители божественного закона. Вы совратили того, на кого не осмеливался напасть сам дьявол. Вы разрушили образ божий – человека».
Климент Александрийский: «Становится стыдно при размышлении о том, какова природа женщины».
Григорий Чудотворец: «Один человек из тысячи может быть чистым, женщина – никогда».
Св. Бернард: «Женщина – это орган дьявола».
Св. Антоний: «Ее голос – это шипение змеи».
Св. Киприан: «Женщина – это инструмент, который дьявол использует, чтобы завладеть нашими душами».
Св. Бонанвентура: «Женщина – это скорпион».
Св. Иоанн Дамасский: «Женщина – это дочь лжи, страж ада, враг мира».
Св. Иоанн Златоуст: «Из всех диких животных самое опасное – это женщина».
Св. Григорий Великий: «Женщина обладает ядом кобры и злобой дракона».
И, наконец, из единобожия родился национализм. Извечный вопрос: почему со времен еврейского государства евреев ненавидели во всех уголках мира, находит только одно объяснение. Вера иудеев была верой избранного народа, она соединяла в себе единобожие с национальностью и тем самым противопоставляла иудеев всем другим народам. Именно из идеи избранничества одного народа, который лучше и чище других (например арийская теория) родился позднее фашизм.
«Виноградник Господа Саваофа есть дом Израилев, и мужи Иуды – любимое насаждение Его» (Ис. 5:7).
«только вас признал Я из всех племен земли, потому и взыщу с вас за все беззакония ваши» (Ам. 3:2).
«Так говорит Господь Саваоф: будет в те дни, возьмутся десять человек из всех разноязычных народов, возьмутся за полу Иудея и будут говорить: мы пойдем с тобою, ибо мы слышали, что с вами Бог» (Зах. 8:23).
«Вы не знаете, чему кланяетесь, а мы знаем, чему кланяемся, ибо спасение от Иудеев» (Ин. 4:22).
Конечно, я понимаю, что не религия ответственна за образование классового эксплуататорского общества. Но именно религия укрепляла его всеми возможными силами и освящала как результат Божественного Промысла, поворачивая представления человека о благе с научного осмысления на божественное, раз и навсегда предопределенное.
И где же облагораживающая роль религии, где ее воспитательное начало, если понадобилось тысячи лет человеческой творческой и созидающей деятельности, чтобы люди поняли, что человек есть высшая ценность мира, что нет ни богатства, ни бедности, ни господства, ни рабства законных и праведных.
Просвещение, гуманизм, прогресс, ведущие человека к свободе духовной, к равенству социальному, к братству интернациональному, преобразовали мир. Сделали человека наконец-то ответственным за себя и своих ближних.
И вот, в эпоху торжества высоких принципов, вновь мы слышим призывы признать их, эти принципы, неугодными Богу, вернуть человека в рабство социальное и материальное (классовое) ради того, чтобы миром вновь стал управлять Бог, решая, кто достоин, а кто недостоин.
И нет здесь никаких вопросов веры. Вера должна быть свободна. И в своей вере человек не должен снимать с себя ответственность за зло и передавать ее Богу, чтобы сильные мира сего под именем Бога имели право творить беззакония. Одно дело в философских трактатах рассуждать о высшей справедливости, которую совершает Бог через войну или поединок. И совсем другое, пользуясь властью приписывать себе понимание этой Божьей воли и справедливости.
Впрочем, одна позитивная функция у религии все-таки есть. В эпохи, когда человек страдал от лишений, войн, нищеты и болезней, когда путь развития человечества свернул с дороги познания и коллективизма к богатству и власти одних в ущерб другим, вот тогда религия дала человеку силы выжить. На короткое время она смиряла строптивый и гордый дух власть имущих, заставляя их ради будущего спасения делиться благами с бедняками.
Именно поэтому главная проповедь религии – смирение и терпение. И иной не будет никогда.
Но почему религия при умении смирять и ставить долг перед Богом выше всех человеческих чувств так и не сумела исправить человека, не сумела сделать его чище и лучше, хотя обычно именно исправление нравов и ставят в заслугу религии? Потому что вера в Бога, несмотря на ритуал, запреты, каноны и смирение с покаянием принадлежит каждой человеческой личности, а не обществу. Человек склонен ставить себя в центр мира, а потому в то время как общество заключает с Богом коллективный договор с определенными запретами и обязательным для всех ритуалом, каждый человек в тайне заключает свой индивидуальный договор с Богом.
Религия не обладает конкретикой. Она может только следовать за властью в определенной системе ценностей. Но исправлять, карать и поощрять она не в состоянии. И человек пользуется этим. Даже при обязательном таинстве исповеди, человек умеет обойти в ней настоящее покаяние и сделать из себя жертву, а не преступника. Индивидуальный договор с Богом позволяет ему переступить через многое и очень многое.
Так в иудейской религии существует более 600 запретов. Но это не значит, что они исполняются. Давно в иудействе существует система обхода этих запретов, потому что с Богом всегда можно договориться. Он жесток только по отношению к неимущим и подвластным.
Когда-то, на заре человечества, религия служила человеку в качестве подпорки и оправдания его неблаговидных поступков. Превратившись в властный институт, она стала не только оправдывать зло классового общества, но и помогать одним жить за счет других. И методы ее были соответствующими: тоталитарный концлагерь обряда и ритуала.
Но с развитием науки, с продвижением по пути познания мира, человечество научилось отвечать само за себя. Вера осталась лишь идеалом совершенного инобытия.
Вот и вопрос: зачем так активно пытаются сделать нас религиозными людьми? Не верующими, нет, а именно религиозными, над которыми довлеет определенный ритуал, догма и канон.
Если б речь шла только о Боге и вере в него, то не ликвидировали бы столь упорно все иные церкви кроме христианских, именуя все разнообразие вер тоталитарными сектами, олицетворяющими все зло мира.
Нет. Для нас выбрали одну веру, которая может и должна спорить с наукой, с философией в целом, с политэкономией и главное, противостоять идеям Маркса-Ленина. Нам пытаются внушить, что нет иного пути в мире, как только путь ортодоксального монотеизма. И тем самым религия вновь заявляет о себе как о служительнице интересам класса эксплуататоров. Свободной от связи с капиталом, как когда-то от силы власти и богатства, она быть не может. Вот и вся ее польза: оправдать насилие и удержать разум от движения вперед в познании