Анна (ansari75) wrote,
Анна
ansari75

Categories:

Патриотизм или откуда берутся антисоветчики.

Попалась на глаза одна статья с оправданием слов Макаревича. А сказал он следующее:

«Если говорить о Крыме, то я против был этой истории по одной простой причине: все эти рассуждения про то, что там исторически наше или не наше — это напрасная демагогия. Исторически — это когда? 50 лет назад, 250 лет назад или может быть 500 лет назад? Или тысячу? Или 2500 лет назад? Тогда мы узнаем, что Крым был и греческий, и византийский, и генуэзский, и турецкий. И чьим он только не был. И давайте сейчас все эти права будем восстанавливать», — заявил Макаревич.
Очень показательные слова.
Человек хочет показать свою «широту взглядов», свое свободомыслие, не замечая того, что элементарно пытается остановить жизнь и прогресс. Для таких людей социалистическая революция – это бесспорное зло, потому что сейчас у нас – капитализм, а до этого был феодализм, рабовладение. Что же нам их восстанавливать? Пусть будет всегда «как сейчас».
Но есть и еще один аспект в вопросе о Крыме. Этот вопрос является своего рода маркером для отделение «овец от козлищ», патриотов и граждан своей страны от ее врагов.
Враги России всех мастей не могут видеть ее могучей и сильной. Здесь правда социального строя отступает на второй план и остается только правда Отечества. В среде, где нет больше народных государств, ложью будут слова о том, что российские олигархи эксплуатируют и калечат Крым, потому что нет разницы между украинскими и российскими капиталистами, но есть разница в нищете или богатстве твоей страны.
Чтобы понять, кого можно назвать патриотом, а кого нет, предлагаю выдержки из дневника Великий князь Александра Михайловича.

Великий князь Александр Михайлович родился в 1866 году, он был четвёртым сыном великого князя Михаила Николаевича и Ольги Фёдоровны, внук Николая I. Свою жизнь он связал с флотом, в 1900–1903 годах командовал броненосцем «Ростислав» на Чёрном море, в 1909 году стал адмиралом. Был инициатором создания офицерской авиационной школы под Севастополем в 1910 году, а с началом Первой мировой войны фактически возглавил воздушный флот России. После Февраля 1917 года оказался в Крыму; в 1919 году уехал в эмиграцию. Последние годы жизни провел во Франции и США, был почетным председателем Союза русских военных летчиков. Умер в 1933 году.

«Когда ранней весной 1920-го я увидел заголовки французских газет, возвещавшие о триумфальном шествии Пилсудского по пшеничным полям Малороссии, что-то внутри меня не выдержало, и я забыл про то, что и года не прошло со дня расстрела моих братьев. Я только и думал: «Поляки вот-вот возьмут Киев! Извечные враги России вот-вот отрежут империю от её западных рубежей!». Я не осмелился выражаться открыто, но, слушая вздорную болтовню беженцев и глядя в их лица, я всей душою желал Красной Армии победы.

Не важно, что я был великий князь. Я был русский офицер, давший клятву защищать Отечество от его врагов. Я был внуком человека, который грозил распахать улицы Варшавы, если поляки ещё раз посмеют нарушить единство его империи.

Но вы, кажется, забываете, - возразил мой верный секретарь, - что, помимо прочего, победа Будённого означает конец надеждам Белой Армии в Крыму.

Справедливое его замечание не поколебало моих убеждений. Мне было ясно тогда, неспокойным летом 1920 года, как ясно и сейчас, в спокойном 1933-м, что для достижения решающей победы над поляками Советское правительство сделало всё, что обязано было бы сделать любое истинно народное правительство. Какой бы ни казалось иронией, что единство государства Российского приходится защищать участникам III Интернационала, фактом остаётся то, что с того самого дня Советы вынуждены проводить чисто национальную политику, которая есть не что иное, как многовековая политика, начатая Иваном Грозным, оформленная Петром Великим и достигшая вершины при Николае I: защищать рубежи государства любой ценой и шаг за шагом пробиваться к естественным границам на западе!

Сейчас я уверен, что ещё мои сыновья увидят тот день, когда придет конец не только нелепой независимости прибалтийских республик, но и Бессарабия с Польшей будут Россией отвоёваны, а картографам придется немало потрудиться над перечерчиванием границ на Дальнем Востоке.

В 1920-е годы я не отваживался заглядывать столь далеко. Тогда я был озабочен сугубо личной проблемой. Я видел, что Советы выходят из затянувшейся гражданской войны победителями. Я слышал, что они всё меньше говорят на темы, которые занимали их первых пророков в тихие дни в «Кафе де Лила», и всё больше о том, что всегда было жизненно важно для русского народа как единого целого. И я спрашивал себя со всей серьёзностью, какой можно было ожидать от человека, лишенного значительного состояния и ставшего свидетелем уничтожения большинства собратьев: «Могу ли я, продукт империи, человек, воспитанный в вере в непогрешимость государства, по-прежнему осуждать нынешних правителей России?»

В 1920-е годы я не отваживался заглядывать столь далеко. Тогда я был озабочен сугубо личной проблемой. Я видел, что Советы выходят из затянувшейся гражданской войны победителями. Я слышал, что они всё меньше говорят на темы, которые занимали их первых пророков в тихие дни в «Кафе де Лила», и всё больше о том, что всегда было жизненно важно для русского народа как единого целого. И я спрашивал себя со всей серьёзностью, какой можно было ожидать от человека, лишенного значительного состояния и ставшего свидетелем уничтожения большинства собратьев: «Могу ли я, продукт империи, человек, воспитанный в вере в непогрешимость государства, по-прежнему осуждать нынешних правителей России?»


Ответ был и «да» и «нет». Господин Александр Романов кричал «да». Великий князь Александр говорил «нет». Первому было очевидно горько. Он обожал свои цветущие владения в Крыму и на Кавказе. Ему безумно хотелось ещё раз войти в кабинет в своем дворце в С.-Петербурге, где несчетные книжные полки ломились от переплетенных в кожу томов по истории мореплавания и где он мог заполнить вечер приключениями, лелея древнегреческие монеты и вспоминая о тех годах, что ушли у него на их поиски.

К счастью для великого князя, его всегда отделяла от господина Романова некая грань. Верность родине. Пример предков. Советы равных. Оставаться верным России и следовать примеру предков Романовых, которые никогда не мнили себя больше своей империи, означало допустить, что Советскому правительству следует помогать, не препятствовать его экспериментам и желать успеха в том, в чём Романовы потерпели неудачу.

Оставались ещё советы равных. За одним-единственным исключением, они все считали меня сумасшедшим. Как это ни покажется невероятным, я нашел понимание и поддержку в лице одного европейского монарха, известного проницательностью своих суждений.

- Окажись вы в моем положении, - спросил я его напрямик, - позволили бы вы своей личной обиде и жажде мщения заслонить заботу о будущем вашей страны?

Вопрос заинтересовал его. Он всё серьёзно взвесил и предложил мне перефразировать вопрос.

- Давайте выразим это иначе, - сказал он, словно обращался к совету министров. - Что гуще: кровь или то, что я назвал бы «имперской субстанцией». Что дороже: жизнь ваших родственников или дальнейшее воплощение имперской идеи? Мой вопрос - это ответ на ваш. Если то, что вы любили в России, сводилось единственно к вашей семье, то вы никогда не сможете простить Советы. Но если вам суждено прожить свою жизнь, подобно мне, желая сохранения империи, будь то под нынешним знаменем или под красным флагом победившей революции - то зачем колебаться? Почему не найти в себе достаточно мужества и не признать достижения тех, кто сменил вас?
Еще более жаркие дебаты ожидали меня в Клубе Армии и Флота в США. Его руководство считало само собой разумеющимся, что я буду проклинать Советскую Россию и предскажу неминуемый крах пятилетнему плану. От этого я отказался. Ничто не претит мне больше, нежели тот спектакль, когда русский изгнанник даёт жажде возмездия заглушить свою национальную гордость. В беседе с членами Клуба Армии и Флота я дал понять, что я прежде всего русский и лишь потом великий князь. Я, как мог, описал им неограниченные ресурсы России и сказал, что не сомневаюсь в успешном выполнении пятилетки.

Так получилось, что за столом председателя, прямо рядом со мной, сидел генерал ***, потомок знаменитого железнодорожного магната и член советов правления полсотни корпораций. Когда под звуки весьма нерешительных аплодисментов я закончил, наши глаза встретились.

- Странно слышать такие речи от человека, чьих братьев расстреляли большевики, - сказал он с нескрываемым отвращением.

- Вы совершенно правы, генерал, - ответил я, - но, в конце концов, мы, Романовы, вообще странная семья. Величайший из нас убил собственного сына за то, что тот попытался вмешаться в выполнение его «пятилетнего плана».

Что же до остальных членов Клуба Армии и Флота, то я должен честно признать, что, когда первое потрясение прошло, они обступили меня, жали руку и хвалили за искренность и мужество.

- Знаете, что вы сегодня натворили? - спросил президент клуба, когда я собрался уходить. - Вы сделали из меня почти что большевика.»


Наша беда в том, что у очень и очень многих, особенно в стане людей образованных и мнящих себя свободомыслящими, полностью отсутствует понимание того, что есть личность и что есть общество в лице твоей страны. Ни раз приходилось участвовать в спорах о Советском Союзе и ни раз убеждаться, что говорят антисоветчики постоянно только о собственных обидах и о собственном уязвленном самолюбии: то им колбасы недодали, то на ногу в трамвае наступили, то джинсы купить не позволяли. А уж у творческой интеллигенции амбиции просто выходят за рамки всякого здравого смыла: свои недостатки в собственном творчестве, на которые им указывали, видятся им только с позиции свободы творчества,но не его качества и значимости, и потому критика для них - это насилие над этим самым творчеством. Благо не нужно задумываться над собой, над своими работами, анализировать и благодарить за то, что кто-то дал совет или заставил задуматься. Вали все на власть и страну. Так легче.
Не успели нахапать, не успели влезть наверх по социальной лестнице, заставили их уважать талант и уступать ему дорогу. Вот личные счеты к советской власти. И никогда, ни один критик своего прошлого не осмеливается взглянуть на это прошлое честно и восхититься достижениями своей страны. Он готов фальсифицировать, лгать, утаивать правду, лишь бы унизить страну и свой народ за то, что его заставили быть равным среди равных и иметь то, что необходимо, без роскоши и ограбления собрата.За то, что не ценили халтуру и презирали карьеризм. За то, что народ стал не быдлом, а уважающим себя трудящимся человеком и получил доступ ко всем благам, которые эти ничтожества считали созданными только для них.
Вот они, корни антисоветизма: личные обиды на советскую власть.
Было время, когда приходилось идти на компромисс и думать, а может быть ты сам становишься фанатиком разрушенного социализма, идеализируешь его и страну, пытавшуюся его построить, но чем дальше идет время, тем ярче проступают через антисоветизм черты русофобии, ненависти к своей стране и ее прошлому, тем отчетливее становится облик врага, даже когда он рядится в одежды православия и родной веры. Все их слова о возврате к великой России, которую мы потеряли, как и слова о неприятии Крыма в качестве русской территории, ложь и обман. Любящий свою родину человек никогда не отречется ни от одного века своей истории, ни от одного подвига своего народа, ни от одного достижения родной страны, независимо от того, какая власть в тот момент была.
Tags: идеология пропаганда очевидность и факты
Subscribe

  • Хоть режь

    В старину на Руси любой деревенский дизайнер руководствовался одним главным правилом — «чтобы было баско». Красиво, значит. Поэтому все предметы…

  • Шинель. История в стиле милитари

    Форменное пальто со складкой на спине согревало на фронтовых дорогах армию Российской империи, прошло путем революции, защищало от непогоды советских…

  • Школа «маленьких капитанов»

    В кадетских погонах начинали свой жизненный путь доблестные полководцы и адмиралы, известные ученые и писатели, композиторы и художники. Вспоминаем…

  • Post a new comment

    Error

    Anonymous comments are disabled in this journal

    default userpic
  • 2 comments