В начале ХХ века славянофилы, как сегодня Глазьев, Делягин и пр. неославянофилы, клеймили либеральных финансистов, предлагая заменить «золотой стандарт» выпуском необеспеченной денежной массы. Но в отличие от современных патриотов-государственников, славянофилы тогда были страстными американофилами, видя в САСШ идеал низовой демократии и достатка простого народа.
Интересная историческая аналогия. Почитал экономиста-славянофила Сергея Шарапова. Он и его группа поддержки были категорически против «золотого рубля» Витте и строгой финансовой дисциплины. Шарапов считал, что Россию надо наводнить бумажными деньгами, не обеспеченными золотом, чтобы поднять промышленность.
Доля истины в его предложениях была. Россия, как и сегодня, задыхалась от дефицита капиталов. Экспортные деньги от зерна прожирались дворянской верхушкой и шли на армию. Ни на что другое их больше не хватало. Тоже всё, как сегодня. А инвестиции в промышленность были иностранными (от 40 до 100% в ведущих отраслях промышленности). Но славянофилы были и против иностранных инвестиций, считая их замаскированным выводом капиталов. Доля истины в их словах была. В начале ХХ века прибыли иностранных компаний, переводимые за границу, составляли в среднем 150 млн. рублей в год, ещё 220 млн. рублей в год выводилось в виде процентов по государственным займам — это составляло на 40-50% больше ежегодных западных инвестиций.
(Сергей Шарапов)
Славянофилы говорили даже похожими терминами — «молодые финансисты» тогда — «молодые реформаторы сегодня». Шарапов писал:
«Накануне освобождения крестьян, когда надо было оживит и расширить кредит, удвоить или утроить количество денежных знаков, пришла группа «молодых финансистов» в качестве дельфийских оракулов и главных инициаторов реформ во главе, захватила руководство российскими финансами, в несколько лет изломала и исковеркала всё и, после тридцатилетнего владычества сдала Россию в том ужасном виде, в котором она теперь находится».
В общем, ничего нового. Примерно о том же сегодня говорят «новые славянофилы» — Глазьев, Делягин, Хазин, Катасонов и др. Кроме одного — те славянофилы конца XIX — начала ХХ века были страстными американофилами. Европу они не любили (даже ненавидели) — за её секуляризацию, скученные города, бездуховность.
Можно было бы опять найти аналогию — сейчас наши неославянофилы тоже полюбили Трампа. Но те славянофилы любили САСШ не только за пропитывавшую всё общество религиозность («Библия — вторая Конституция у них», — восторгался Шарапов), но и за низовые свободы и самоуправление. Демократию, одним словом. А без низовой демократии невозможно победить перманентную российскую бедность, считали они.
Ещё один славянофил С.Булгаков в работе «Капитализм и земледелие» писал:
«Одним картофелем и хлебом не может прожить ни один американский работник. Даже итальянцы, словаки и ирландцы, привыкшие дома исключительно к растительной пище, скоро усваивают привычку получать больше трёх раз в день мясо или вместо него яйца, масло и сыр, рыбу и питательные напитки».
Ему вторил помещик Энгельгардт:
«Американский мужик и работать умеет, и научен всему, и образован. Он интеллигентный человек, учился в школе, понимает около хозяйства, около машин. Пришёл с работы — газету читает, свободен — в клуб идёт. Ему всё вольно. А наш мужик только и работать умеет, но ни об чём никакого понятия, ни знаний, ни образования у него нет. У американца труд в почёте, а у нас в презрении: это, мол, черняди приличествует.
Землевладельцев же, которые, подобно американцам — фермерам, работали бы со своим семейством, я не знаю. Не знаю и таких землевладельцев из интеллигентов, которые, имея батраков, работали бы сами наряду с батраками, у которых батраки, подобно тому, как у американских фермеров, жили бы, ели и пили вместе с хозяином. Землевладелец у нас есть барин, работать не умеет, с батраками ничего общего не имеет, и они для него не люди, а только работающие машины».
Славянофил-экономист Шарапов подытоживал:
«Население разорено. Класс обездоленных, спивающихся, голодающих, мёрзнущих, обираемых и всякими способами угнетаемых — да ведь это же чуть ли не всё наше многомиллионное крестьянство.
Правительство представляет собой образец отсутствия инициативы и бесплодия, и не по личном составу даже, а по тому бюрократическому болоту, в котором господа правящие безнадёжно барахтаются и вязнут.
Высшие классы — образованное общество — на редкость неспособны у нас к живому делу, тунеядцы, невежественны и духовно ничтожны.
Церковь в лице духовенства давно уже омертвела, сложила с себя всякое духовное водительство, утратила всякую нравственную власть.
Прибавьте сюда ещё, что наша молодёжь развращена тупоумнейшей школой, озлоблена мертвечиной, формализмом и нуждой, и совершенно не способна к научной критике, к самостоятельности мышления, зато воспламенима, как порох.
И ещё прибавьте для полноты картины, что сил, способных на то что остановить, а даже оказать серьёзное противодействие политической заразе, почти вовсе нет».
Ещё одну попытку скопировать американский опыт — но уже без низовой демократии и повышения благосостояния народа — предпримут большевики во время индустриализации.
+++