«Ведь что такое было крепостное право? Крепостное право — это патриотизм, закрепленный на бумаге. Человек был связан со своей землей-матушкой не только чувством долга, но и документально.
Крепостное право — это мудрость народа, это четыреста лет нашей истории. И теперь, когда мне предлагают вычеркнуть эти четыреста лет из нашей истории вычеркнуть, я говорю «Братцы, так вы что же думаете, наши предки дураками были?».
Трудно слышать подобные заявления в наше время, но очень бы хотелось ответить на них.
Сыграв несколько ролей помещиков и даже царя, Михалков в простоте душевной решил, что ему открылась истина русской души, мудрость народа, который собрался и предложил помещикам: «Владейте нами и управляйте. Будем гнуть спину на вас, отцов родимых, а вы нас продавать будете, в солдаты сдавать, плетьми бить. Все стерпим, лишь бы вы, благодетели, процветали.» И ведь как уверен в глубине своей мысли. Даже современников крепостного права слушать не хочет. Революционерами они были, что по его высочайшему мнению равнозначно преступника, плохим людям, раз хотели такое богоугодное устройство общества разрушить.
Еще бы, как можно считаться с мнением публицистов и писателей прошлого века, если они разрушают его сладкие мечты о помещичьем быте. Вот писал такой, думаю не безызвестный Михалкову, но напрочь им позабытый, русский писатель Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин помещик и современник крепостного права:
«Детство и молодые годы мои были свидетелями самого разгара крепостного права. Оно проникало в отношения между поместным дворянством и подневольною массою – к ним, в тесном смысле, и прилагался этот термин,- но и во все вообще формы общежития, одинаково втягивая в них все сословия (привилегированные и непривилегированные) в омут унизительного бесправия, всевозможных изворотов лукавства и страха перед перспективою быть ежечасно раздавленными. С недоумением спрашиваю себя: как могли жить люди, не имея ни в настоящем, ни в будущем иных воспоминаний и перспектив, кроме мучительного бесправия, бесконечных терзаний поруганного и ниоткуда не защищенного существования?»(1)
Более того, Салтыков –Щедрин прекрасно понимал, что крепостное право даже упраздненное принесло вред и будущему русского общества. «Ибо хотя старая злоба дня и исчезла, но некоторые признаки убеждают, что, издыхая, она отравила своим ядом новую злобу дня и что, несмотря на изменившиеся формы общественных отношений, сущность их остается нетронутою.»
Видимо, эта старая сущность до того въелась в плоть и кровь русского эксплуататорского класса, что через поколения и эпохи, вылезла наружу в его потомках, к которым относит себя «помещик» Н.Михалков, и которые ныне составляют оплот «русского национального движения» , мечтающего о восстановлении монархии, о «слиянии в экстазе рабов и господ под флагом православной национальной идеи.»
Еще бы не мечтать о прошлом Российской империи. Ведь там в то время были такие незамутненные человеческие взаимоотношения, которые не грех было бы и возродить. И снова вернемся к Салтыкову-Щедрину, чтобы показать всю ушедшую идиллию, которую Михалков именует «мудростью народа.»
«Нормальные отношения помещиков того времени к окружающей крепостной среде определялось словом «гневаться»… Господа «гневались», прислуга имела свойство «прогневлять». Это был, так сказать, волшебный круг, в котором обязательно вращались все тогдашние несложные отношения, По крайней мере, всякий раз, когда нам, детям, приходилось сталкиваться с прислугой, всякий раз мы видели испуганные лица и слышали одно и то же шушуканье: «барыня изволят гневаться», «барин гневаются»…(2)
Не об этом ли мечтает наш Бесогон, не о праве ли «гневаться», и чтобы быдло, для маскировки именуемое «народ», с испугом думало, чем прогневило барина.
Можно было бы списать всю ту махровую наглость, которую пытается тиражировать Михалков, пользуясь правом сильного и «вельможного» режиссера-«творца», откровенным пустословием и привычкой обелять давно канувшую в лету эпоху царизма. Но дела в действительности обстоят гораздо сложнее и печальнее, чем нам кажется.
Сейчас очень активно раскручивается тема монархии. Как хорошо иметь своего законного царя-миротворца. Ведь сохранились монархии в ряде европейских стран и никому это вроде бы не мешает. Зато укрепляет патриотический народный дух. Как же, такая милая, теплая традиция – почитание монарха-отца нации.
Но монархия – это прежде всего определенные социально-экономические отношения в обществе. Монархия по определению толкового словаря Ожегова – это форма правления, при которой верховная власть принадлежит единоличному (обычно наследственному) правителю, а также государство во главе с таким правителем. В словаре Даля: -правленье, где верховная власть в руках одного лица, правленье монархическое, едино- или само- державие.» И наиболее категорическое определение дано в словаре Ушакова: - Наиболее деспотическая, господствующая в эпоху феодализма форма государственного правления, при к-рой верховная власть принадлежит одному лицу, монарху; единодержавие. Самодержавная монархия. Конституционная монархия.»(3- 5)
Главное – это единоличная и наследственная власть. Но кто же решится внедрить такое правление просто так, даже в стародавние, начала цивилизаций, времена? Нужны экономические и идеологические основания. Идеологические основания возникают вместе с религией. Любая религия освящает единоличную деспотическую власть, как власть данную Богом, обожествляя монарха как Помазанника Божия. Второе, единоличная деспотическая власть укрощает вольницу олигархов, бояр, князей или сеньоров, приводя их к единому принципу экономической эксплуатации населения.
Это при капитализме нужна свобода действий и смена правящих элит, чтобы полнее осуществлялся принцип экономической конкуренции и перераспределения финансовых потоков. А при монархии классовое различие заключено в сословной иерархии общества, которое четко разделено на тех, кто неизменно остается собственником-эксплуататором и народом – тружеником, платящим налоги. Иными словами, монархии, кроме осенённости божественной силой через религию, еще нужен класс, владеющей неизменяемой собственность на средства производства, т.е. землей как основным источником власти и богатства. А неизменность порядка поддерживается сословным делением, где четко устанавливается граница по происхождению.
Но монархия умерла, когда капитал упразднил знатность происхождения, а прибыль - земельную ренту. И ныне здравствующие европейские монархи, как и их духовный вождь – папа в настоящее время существуют только в силу того, что сами являются капиталистами, но отнюдь не средневековыми монархами, опиравшимися на сословную знать. Религия и идеологическая пропаганда для массового обывателя продолжают поддерживать миф о благости для национального духа существования монархический власти, которая, по сути, является только элементом маскарада да пищей для конспирологов, считающих монархию – магическим элитным клубом.
Однако, в настоящее время сам капитализм переживает глубокий экономический и идейный кризис. Он находится на стадии затухания и в силу развития поступательных сил общества должен уступить дорогу новой формации. По экономическим и духовно-нравственным, стабилизирующим общество, показателям, следующим этапом должен стать социализм, который выровняет производство и потребление для дальнейшего прогресса и совершенствования общества. Но приэтом должно быть решено главное противоречие капитализма между трудом и капиталом, должно быть ликвидировано частнособственническое присвоение прибавочного продукта. Очевидно, что перестройка в таком ключе добровольно произойти не может. Нужен насильственный переворот, революция, которой так ныне боится все общество в целом. Соответственно, у идеологов зреют планы реставрации не только монархий , но и феодальной системы общественных отношений. Ведь феодализм – это не средневековье. Это определенные социально-экономические отношения, когда правящий класс собственников не заинтересован в перераспределении собственности и капиталов. Монополистический капитализм последней стадии вполне подходит к установлению status quo в отношении капиталов и собственности, а наемный труд вполне способен превратиться в труд свободных ремесленников и, привязанных к земле фермеров или крестьян, где хозяевами выступают огромные агрохолдинги.
Чем не идеальное патриархальное общество с новыми крепостными и элитой, узаконившей свои приобретения благословением в виде титулов и религиозной концепции служения монарху по принципу божественной иерархии.
Вот такие перспективы рисуются нам в откровениях господина Михалкова, далеко не глупого и не наивного человека.
1. М.Е. Салтыков – Щедрин Соб. соч. в 10 тт., Москва. 1988 г. Т.10, стр. 7.
2. -------------- стр. 29.
3. Словарь русского языка, сост. С.И. Ожегов. М. 1953 г.
4. Толковый словарь живого Великорусского языка Владимира Даля
5. Толковый словарь русского языка под ред. Д.Н.Ушакова в 4-х тт., ОГИЗ 1935-1940 гг