Коспле́й (м., скл., яп. コスプレ косупурэ, сокр. от англ. costume play — «костюмированная игра») — переодевание в костюмы известных персонажей и изготовление таких костюмов. Популярное хобби, сродни маскараду
В самом начале перестройки меня очень удивляли разного рода появившиеся у нас ролевые игры, странные группы готов, кислотников и прочей эрзацкультуры. А удивляли именно несоответствующим возрасту инфантилизмом. Взрослые тети и дяди рядятся в рыцарей, древних славян, устраивают побоища,строят хижины, шалаши, вигвамы...
На моей памяти всеми этими играми мы занимались в 10-13 (максимум 14) лет. Мы были мушкетерами, рыцарями, индейцами, путешественниками на Северный полюс или в космос. Мы не просто повторяли прочитанное в книгах, Мы сочиняли ситуации и события. Мы соревновались в ловкости и учились жизни, повторяя кодекс чести рыцаря или куртуазность мушкетера.
Мальчишки играли в "войнушку".Делали себе оружие и пилотки.
Иными словами, детство - это тот возраст, когда человек формируется в личность благодаря неудержимой познавательной и подражательной деятельности. Для него игра - важное дело жизни. Но как игра может помочь взрослому человеку, каким образом заинтересовать и способствовать развитию - это трудно объяснить разумно. Единственный вывод, который напрашивается при созерцании всякого рода группировок и ролевых игр - Отсутствие цели в жизни, отсутствие понимания реальности и собственной ответственности.
И примечательно то, что развивать во взрослых людях инфантилизм стали намерено, с подачи СМИ и прочих пропагандистских рупоров. Толкиен и его поклонники в одночасье сделались мифическими фигурами божественного уровня. Всякого рода фэнтези и сказки заполнили прилавки книжных магазинов и экраны ТВ.
Теперь даже в искусстве вы не найдете реальности. Она осталась в пейзажах всех сортов да в портретной живописи придворного живописца Шилова.
Ниже приводится статья с анализом этого явления. Но хочется добавить, что автор не увидел главного:именно с позиции акселерата-потребителя и возможен образ сказки в быту и фантазиях. Потребитель дешевого развлечения под видом познания фантазии и старины на самом деле насильно отрывается от реальности. Кроме того, ролевые игры - это еще и паразитический образ жизни. Далеко не всем он по карману.
Увести молодого человека от реальности, внушить ему иллюзию в качестве суррогата жизни и тем самым лишить его возможности сформироваться в человека -борца, в реалиста и творца реального будущего.
Молодежи внушается уверенность, что вокруг все прекрасно раз ты можешь без забот и усилий создать себе иллюзию и жить в ней "долго и счастливо".
Отмечу еще один момент, который кому-то покажется не соответствующим теме, но при долгом наблюдении за манипуляциями по воспитанию детей и молодежи, он не должен уходить от сознания. Это то, что детские развлекательные мультфильмы, книги и игры, лишены фантазии. В них - удручающая проза. Чтобы вы ни взяли, везде животные, люди и даже феи заняты бытом, самыми примитивными действиями (еда, питье, даже туалет и пуканье), и никогда - возвышенная фантазия. Зато на подростковом этапе - одна фантазия.
Играет роль и то, что все действующие лица - животные. Даже классическая литература переведена в образы животных(Лис-Робин Гуд и т.д.)
Феномен косплея и вообще молодёжных субкультур описал социолог и антрополог Леонид Шабанов в журнале «Вестник Томского государственного педагогического университета», 2009,№4
Молодёжи сегодня навязывают позицию акселерата-потребителя; но на личностном уровне общество сдерживает развитие молодёжи, загоняя в инфантилизм. Выражением этой двойственности и невроза является косплей. Австрийский фотограф Клаус Пихлер сделал фотосессию «Только мы вдвоём», в которой косплейщики снялись в своих костюмах у себя дома.
(Пять фото ниже – фотограф Рейнис Хофманис (Reinis Hofmanis) из Латвии, снимающий любителей ролевых игр)
«Кризис духовной самобытности начала XXI века заставляет современного человека подстраивать под чуждые идеалы свою жизнь — каким бы сильным ни было возникающее на личностном уровне чувство соучастия в жизни социума (рацио глобализации, чудо соборования, потребность в причастности и т.п.), в конечном счёте человек неизбежно приходит к внутреннему смятению и обману. Особенно остро встает эта проблема в кризисные периоды переходного возраста. Попробуем в основных чертах ознакомиться с этими явлениями с точки зрения опрошенных нами юношей и девушек 16-28 лет», — начинает он свою статью.
«Вполне естественно было предположить, что особую актуальность данная проблема принимает по отношению к студентам вузов, переезжающим на период обучения в другой город, так как в этот момент происходит специфическое совпадение нескольких факторов, вызывающих необходимость адаптации: отрыв от родителей и начало самостоятельной жизни. Во-первых, изменение типа учебного заведения и подхода к обучению; во-вторых, включение человека в новую иногороднюю социокультурную среду. Происходит тотальное размежевание индивидуальной картины мира с картиной мира социальной — демифологизация взглядов на жизнь в результате прохождения маргинальных возрастных («переходный возраст»), социальных («уже не ребёнок, еще не взрослый»), культурных слоёв.
Иными словами, молодой человек попадает в «промежуточную» (маргинальную) ситуацию как элемент определенного социального пространства. Переход через эту маргинальную ситуацию особенно жёстко экзаменует представителей молодежи в атомизированной общественной формации. Когда-то наши социальные роли и традиционные верования были взаимоуравновешены и, таким образом, взаимозаменяемы, чем и компенсировался главный кризис перехода, получается, что «взрослость» — это инициация. В наши дни функцию древних мифологий, связанную с вовлечением индивида в некую группу, привитием ему идеалов этой группы, формированием его мышления в соответствии с тем или иным ортодоксальным стереотипом и, наконец, превращением индивида в абсолютно надежный штамп взяли на себя разного рода либеральные, de-facto весьма авторитарные, демифологизированные светские институты.
Шабанов выделяет несколько основных групп неформалов среди российской молодёжи:
1)НЕФОРМАЛЫ, ОТВЕРЖЕННЫЕ СОЦИУМОМ — это прежде всего люди, которые по каким-либо причинам не смогли вписаться в общество на определённом этапе его развития, сюда же относятся союзы инвалидов. Мы выделили три наиболее четко представленных блока внутри молодежной субкультуры: детдомовцы (интернатовцы); «застрявшие» («олдовые»); криминальная субкультура.
2)НЕФОРМАЛЫ ПРЯМОГО ПОЛИТИЧЕСКОГО ТОЛКА. В когорту входят: антиглобалисты; битники; green peace; диссиденты (правозащитники); молодёжные объединения внутри политических партий: фашики, скинхэды, хип-хопперы, экстремистские организации. Есть в этой когорте и так называемые зайцы — те, кто присоединился к партии (как правило, во время сезонной активности на выборах) ради какой-либо выгоды (например платы за работу). Им не интересна ни идеология, ни моральный облик партии; многие «зайцы» могут, в принципе, работать на нескольких хозяев.
3)НЕФОРМАЛЫ КРЕАТИВНОГО ХАРАКТЕРА (они же БОГЕМА, самоназвание — UNDERGROUND) -писатели, художники, музыканты и их друзья. Наличие внешней атрибутики в данном случае оказывается слабой попыткой создать хоть какую-то иллюзию организованного объединения (КСП, МОМА, рок-клубы). При этом с большой долей вероятности можно предположить, что даже среди самих членов такой группы нет единства, тесных эмоциональных связей и сплочённости (исключением, пожалуй, могут стать только «Митьки’» и растаманы).
4)НЕФОРМАЛЫ НЕПРЯМОГО ПОЛИТИЧЕСКОГО ТОЛКА — визионеры, интели, киберпанки, не-присоединенцы, панки, религиозные нонконформисты, сектанты, хакеры, хиппи.
5)НЕФОРМАЛЫ НЕПОЛИТИЧЕСКОГО ТОЛКА — байкеры, байсеккеры, гопники, готы, гранжеры, джанглы, индейцы, кислотники, ледетки, металлисты, толкинисты, роллеры, экстремалы, эмо.
6)НЕФОРМАЛЫ-КОНФОРМИСТЫ:
а)социальные движения, главный лозунг которых «Мы против того, чтобы быть “против”», такие как золотые детки, мажоры, моды, попперы, форца, хайлайфисты;
б)группы по интересам. Сами группы по интересам больше всего напоминают скорее «болезнь роста» — движение очень молодое и нестабильное.
Вполне естественно, что группа не может существовать только на организующей идее (или какой-либо прикладной идеологии), необходимы какие-то правила и нормы поведения, общие для всех, именно они служат факторами поддержания устойчивости и целостности. Подобная конформность образует общую униформу (джинса, кожаны и т. п.), общий сленг, стилистику поведения «на улице» — ведь именно она и есть главный механизм социального контроля в группе. Все они — «вынужденные маргиналы».
Однако как удается на протяжении уже нескольких поколений ретранслировать этот опыт внутри такой динамичной группы? В основе процессов, движущих молодежной субкультурой, лежат характеристики типа «хаос» — «порядок». В основе этой гипотезы лежат концепции Ю. М. Лотмана и Г. С. Кнабе о вторично упорядоченных «диссипативных» структурах.
Говоря о поведении неустойчивых систем, созданных на основе часто не связанных между собой микрогрупп, необходимо понимать, что главной и важнейшей их характеристикой является нонконформизм. Любая молодежная среда — это коммуникативное поле, в котором обязательно существуют и иерархия, и борьба внутренних идеологий, и определенные отклонения от стандартов поведения (даже внутри жёстких иерархических организаций). Таким образом, с точки зрения коммуникативных подходов и по итогам исследований мы получили ещё две устойчивые характеристики группы:
1)Транскоммуникативная природа передачи группового опыта внутри молодёжной субкультуры, что определяется возможностью распространения себя на значительное расстояние и освоения различных пространств (диатопность), возможностью представлять совершенно аутентичные структуры (на информационных носителях) и представления этой информации любому большинству людей практически одновременно (симультантность);
2)Структурная ригидность — возможность длительного самосохранения группы во времени (хиппи, панки, металлисты сменили внутри своих групповых структур несколько поколений, однако такие характеристики, как атрибутивность и прикладная идеология, сохранились практически без изменения). Эти группы очень сложно собираются, но ещё сложнее их дезорганизовать или привести к распаду — за период своего существования они научились репликативности (возможности регуляции своих воздействий внутри собственной системы). И, наконец, ещё один важный фактор: мультиплицируемость — возможность многократного воспроизведения аутентичного (часто с элементами патернов архаичного) содержания своей структуры.
Правда, с недавних пор мы стали свидетелями не только возвращения и извращения архаики в традициях современного мифотворчества. Светское промывание мозгов вместо схоластики, идеология вместо канона, изменения и перестройка в духе «политкорректности» архетипических образов мифа и т. п., вот что даёт нездоровую патологическую картину мира, которая на нашем личностном ментальном уровне (коммуникативные знаки: слова, образы, движения, ритмы, цвета, запахи, ощущения, поступающие извне) не стыкуется ни со средой (связь «Я» и предметного мира), ни с общей картиной мира.
Во-первых, ещё с детства нам навязывается целая система заблуждений, которые совершенно не стыкуются с миром наших последующих неформальных отношений (в том числе интроекция), когда наш опыт во многом противоречит нашим знаниям.
Во-вторых, наше восприятие не может обрабатывать чуждую нам символику, превышающие размеры наших возможностей информационные потоки. А это в свою очередь подводит нас к целому ряду факторов образования контр- и антикультурных феноменов или субсоциального многополярного мира.
В-третьих, круг замыкается на новых потребностях внутри коммуникации, которые не позволили бы утянуть нас обратно в уже покинутый нами мир социальных шаблонов и навязываемых извне интерпретаций.
Получается, что, говоря о транскоммуникативной природе группы в её трансспективной инвариантности, мы имеем дело с неким олицетворением силы хаоса, силы социально нестабильной, разделяющей однородное и референтное сообщество на групповое множество сообществ и объединений, которые также развиваются, соединяясь или дифференцируясь друг от друга, образуя сложную многомерную социальную Вселенную — Макро-Антропа.
Перед нами снова встает необходимость в обнаружении группы (маленький контркультурный микро-социальный мир, где мы начинаем чувствовать себя гиперконформно — «все свои»). Внутри данной группы проще противостоять условиям внешней маргинализации до тех пор, пока мы личностно не вырастем из пределов занятой субкультурной ниши.
Таким образом, идёт отделение молодежи от социальных и родственных связей: во-первых, для борьбы за освобождение личной судьбы; во-вторых, для определения своего места внутри макросоциальной общественной схемы. Даже в ситуациях отсутствия непосредственных контактов участников (например в случае удаленности, бедности или «железного занавеса») и без особых «межпоколенных» трансакций (мы можем наблюдать это в динамике таких движений, как хиппи, панки или гопники), что в значительной степени позволяет нам говорить о неких общих принципах внутренней динамики молодежной субкультуры: от сложных идеологий к простым поведенческим и атрибутивным, часто театрально-искусственным манифестациям.
Уже в 1960-е возрастной разброс носителей «передового сознания» от 15 до 45 лет, а в 1970-е официальная массовая индустрия вообще работает на андеграунд, ввиду растущего потребительского спроса на контр- и антикультурные явления. В 1980-е понятие «подполье» (андеграунд) сводится к нетрадиционной сексуальной ориентации и скандальному кичу. В 1990-е всё это порождает потребительское поведение, основанное на социальном знании, подражании, конформизме, аттракции, социальной фасилитации, атрибуции.
Мода вдохновляет и определяет массовое поведение в рамках социальных коммуникативных сетей (мода на одежду, на фильмы, на книги, на идеи и т. п.). Волна ремифологизации, трансформируя тип культуры, изменила внутреннюю структуру многих феноменов. Появляется мода на самоопределение и оригинальность: «Я хочу быть необычным, как все» (одна из стратегий негативизма). Мода быть «Другим без Другого», придерживаясь лишь внешней атрибутики и противопоставляя себя ценностям общества, демонстрируя отклонения от норм, что фактически является демонстрацией трансформации культурной традиции на принципах декларации гуманизма (ненормальность — нормальна, а норма — закрепощает, она тотальна и неинтересна). В исследованиях качества толерантности в различных группах мы описали этот феномен как «некомпетентную толерантность».
Получается определенный парадокс: с одной стороны, молодёжи навязывают позицию акселерата-потребителя (сегодня ему берут памперсы, потом игрушки, затем он сам — колу, презервативы, компьютеры и т.д.); с другой стороны, на личностном уровне общество сдерживает развитие молодежи, загоняя в инфантилизм: низкая степень самостоятельности, низкий уровень ответственности, размытый в ролевом наборе «Я-образ», отказ от предъявления «Я-идентичности» в пользу модности и стремления максимально безопасно социализироваться.
В этой ситуации молодой человек начинает искать свои формы выражения и самореализации в каких-либо социальных формах. Недаром представители молодежи весь XX век находились на политическом фронте, в партизанских отрядах, создавали сложные субкультурные группы, делали революции в различных социальных сферах (от искусства, одежды и перформанса до интернет-сетей и сообществ «Всех цветов Радуги»). Именно со второй половины XX века мы можем четко проследить исторический псевдоморфоз, т.е. определение, или феномен, подходящий для тех случаев, когда более старая, чуждая культура, оставаясь фундаментом нового образования, основательно накладывает свой отпечаток на новую молодую традицию. В результате новое образование постепенно задыхается и умирает из-за невозможности достижения чистых, специфичных и оригинальных форм своего самоосознания.
Символика символов сегодня чаще всего размывается в общий дизайн модного или антимодного восприятия социального «Я» человека. П.Кеннеди назвал этот феномен: «Антиинтеллектуальная культура», он проявляется в чрезмерном внимании к удовлетворению потребительского спроса, громкости, яркости красок и развлечений в ущерб серьезному размышлению, приводит к тому, что молодёжь усваивает систему ценностей массовой индустрии развлечений.
Иными словами, мы сталкиваемся с некоторыми условиями, которые нивелируют дифференцирующие процессы внутри молодежной субкультурной среды, превращая её в аморфное социальное образование, которое по своей природе изначально имело характеристики псевдоморфности.
Австрийский фотограф Клаус Пихлер сделал фотосессию «Только мы вдвоём», в которой косплейщики снялись в своих костюмах у себя дома. По словам Пихлера, косплейщики объясняли ему, что переодевание – это их альтерэго, «вторая кожа», способ отгородиться от мира.