В последнее время многие говорят и пишут, что западное общество – это общество высокой ответственности, а наше, российское – общество низкой ответственности, более того, у нас русских в генах тяга к архаике, оттого так стремительно внедряется религиозный ритуал во все области нашей жизни.
В самом, деле, объясните мне, зачем человеку образованному, грамотному, просвещенному уже в силу его принадлежности к обществу высоких технологий и прогресса, нужно бросать все занятия, расставаться со здравы смыслом, претерпевать трудности многочасовых стояний, чтобы приложиться к ковчегу, в котором кости святого? «Что ему Гекуба, что он Гекубе?» По общему мнению, человек испытывает благоговение, просветление обновление вплоть до физического выздоровления от прикосновения к святыням или мощам.
Но в том-то и дело, что облобызать святыню – это не является актом большой истиной веры. Ведь сам Христос показал на примере сотника и его слуги, что и исцеление, и спасение, и благодать приходят не от соприкосновения с предметом благодати, а по вере. « И сказал Иисус сотнику: ты веруешь, что Я могу повелевать болезнями так же, как ты – своими подчиненными; веруешь, что могу одним словом Моим исцелить твоего слугу; за эту веру твою Я и говорю тебе: ИДИ, И, КАК ТЫ ВЕРОВАЛ, ДА БУДЕТ ТЕБЕ»
«Бог есть Дух: и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине». Потому вера - понятие, прежде всего, духовное
Но нашим гражданам постоянно внушают, что вера – это определенный ритуал, определенное действо, без которого ты не будешь считаться истинно верующим.
По сути, вера, освобожденная от ритуала и запрета – это и есть то, что считается духовной свободой. Не страх наказания или обязанность заставляют человека действовать в интересах ближнего и общества, а высокое осознание личной ответственности не перед Богом, а перед будущим, будущим детей, внуков, планеты, наконец.
Некоторые видят в этих проявлениях суеверий и фетишизма возврат общества к невежеству и примитиву. Они говорят, что есть общество высокой ответственности, где человек сам определяет, что ему смотреть, как поступать и как оценивать то или другое явление. Иными словами, такой человек считает, что не является объектом манипуляции и определяет мир и оценивает общество силами собственного ума и знаний.
«В обществе большей ответственности внимание обращено на себя. Одни говорят: «Я не буду это демонстрировать, я считаю это опасным (некрасивым, неуместным, непривлекательным) ,/ я не пойду смотреть на эту демонстрацию, мне она не нравится», тогда как другие, наоборот, демонстрируют и/или идут смотреть. Нормой такого общества является ненавязывание: то, что вызывает противоречивые мнения, демонстрируется «для своих», с возможностью для оппонентов не участвовать; однако рамки демонстрации, принимаемой за норму, достаточно широки, хоть и не бесконечны.»
« В обществах низкой ответственности индивидуума надо оберегать. «Общество детей нуждается в родителях — и начинает выступать в роли коллективного родителя. Члены общества низкой ответственности обязательно проявляют экспансивные паттерны: вместо того чтобы определять свое поведение, они агрессивно стремятся определять поведение других.
«Обрядовая религиозность является естественным свойством общества низкой ответственности и важной частью системы управления заведомо неспособными на самоуправление субъектами. Не удивительно, что в обществах, в которых сильна обрядная религия, именно она становится центром борьбы за «соблюдение правил», борьбы, ведущейся, однако, только с провокацией, а не с самим действием, эти правила нарушающим
Все, что пишет философ и журналист о двух видах обществ, было бы верно, если бы не существовало способа манипулировать сознанием как просвещенного, так и невежественного индивида. И именно эти выдержки из статьи являются примером манипуляции сознанием.
Автор пишет об обществах высокой и низкой ответственности, но нигде не говорит о том, какова эта ответственность. Если считать, что высокой ответственности человек просто не будет участвовать во зле, выберет сам то, что считает нужным, то резонно возникает вопрос: а те, кто под видом свободы запускают в общество безнравственный аморальный проект, демонстрируют эпатаж и отрицают эстетику зрелища, не должны соответствовать высокому уровню ответственности? И как определить, что есть зло и что несет разрушение, если ответчик – только собственный интеллект?
Проявление крайнего индивидуализма, когда личность, прикрываясь правом на собственную свободу самовыражения, отворачивается от общества с одной целью – заявить о себе каким угодно образом, вплоть до преступления как когда-то Герострат, уже является доказательством того, что безответственный индивидуализм не является достоянием общества высокой ответственности.
Крайний индивидуализм нынешнего цивилизованного общества есть результат крайнего эгоизма общества социального неравенства. Но как ни странно, нынешнее увлечение религиозным ритуалом, стоит в том же ряду. Оба эти явления суть явления одного порядка – манипуляции сознанием с целью заставить человека забыть об обществе и ближних ради самого себя.
Любое общество всегда выбирает общие для всех нормы поведения или оценки поведения индивида. Amicus Plato sed veritas amica magis. Именно, истина. Высокой ответственности общества должны выбрать наивысшее понимание истины, в ее гуманистическом отречении каждого от личного блага в пользу общественного блага. Но в нынешнем мире подобной цели уже давно нет. Страх остаться без благ цивилизации никого не посещает, а значит нет причин заботиться о ближнем и о благе общества. Нужно заботиться только о себе. И чем необычней самовыражение, тем с-но, ты ближе к обществу высокой ответственности: хочу - творю, хочу-не смотрю. Все для себя и все во благо себе. Стать исключением из правил, стать особенным.
Религиозный ритуал в современном обществе сродни тому же состоянию, что и поиски нового самовыражения в западном искусстве: человек не ищет идеальной цели для мира и не стремиться к общему благу. Его цель – поставить себя вне рамок обыденности, повседневности, вне общественного мнения, общественного нравственного закона. Главное – личное спасение, исповедь, освобождающая от любого греха, тем более от ответственности за других. Именно в этом и состоит нынешний возврат к религии: возможность быть вне рамок общественного долга.
Приложиться к мощам или получить Благодатный огонь больше не является возможностью приблизиться к Божественному Духу, но лишь символизирует солидарность с теми, кто возвышается над толпой.
И вот образованные и грамотные люди выстраиваются миллионной очередью, чтобы на секунду приложиться к вещи, названной кем-то святой. Иными словами, происходит парадоксальная ситуация: люди исполняют ритуал, но не по вере в Бога, а по вере в слова тех, кто призывает их совершить этот ритуал. Они окунаются в прорубь, пекут куличи, несут вербы, даже не понимая во всей полноте смысла собственных действий. Они увлечены ритуалом и, в конечном счете, становятся на путь всех ранних религий, где предметом культа была не вера в Бога, а поклонение вещи, символизирующей этого Бога. Когда-то это называлось фетишизм, в Библии – это кумир, которого не позволено создавать себе вместо Бога. В наше время термин «фетишизм» переместился в область психиатрии. Таким термином называют болезнь, при которой человек приходит в экстаз и испытывает сильные эмоции вплоть до физического удовлетворения от прикосновения к вещи, принадлежащей любимому человеку.
Можно хранить старые фотографии, старые предметы, связанные с далекими, но дорогими воспоминаниями. Это обычная человеческая память, дающая человеку радость и умиление. Но никто никогда не пытается спекулировать на этом чувстве, если он человек честный.
Да, люди верующие умиляются иконам, мощам. Прикладываются к ним в надежде соприкоснуться с чудом. Но это не должно быть предметом спекуляции. Это только вопрос веры. Кому-то хочется коснуться святыни, а кому-то как сотнику, достаточно одной духовной веры.
С таким же рвением те же самые образованные и просвещенные люди выстаивают огромные очереди в музей, куда привезли заморскую коллекцию картин, или где выставлены полотна скандального художника, известного своими провокационными работами.
Люди не понимают смысла того, что им предлагают, не видят разницы между посещением церковной службы или альпинистской экспедицией в горы. (однажды так ответил племянник одной знакомой на вопрос, зачем ему горы: Вы же ходите в церковь, а я иду в горы.
Пять тысяч лет человечество видело в искусстве способ поднять духовно-нравственный уровень сограждан, научить их понятиям гармонии, созвучия, эстетического совершенства.
И вот теперь искусство превратилось в умение привлечь публику и заставить ее, забыв всякую эстетику и гражданственность любоваться на эпатаж и клоунаду под соусом особого видения и нового понимания
Две тысячи лет христианство ( не церковь, а учение Христа) пыталось воспитать человека мудрого, умеренного в потребностях, нестяжателя, любящего и готового на самопожертвование ради высшей цели, а завершило эту деятельность бесконечными мероприятиями по привозу святынь, реституцией и жестким отрицанием любого образа мыслей и духовных искания, кроме официально принятого и поддержанного властью.
Не проповедь любви и самопожертвования, не призыв к богатым быть смиренными и кроткими, проявлять милосердие и сострадание по отношению к бедным и не склонять общество к социальному равенству царит в церковной проповеди. Религия теперь воспитывает совершенно тот же особый взгляд, особое видение, недоступное обывателям. Захватить, отобрать, выделить себя в особый статус верующих, которых нельзя обижать, доставить уникальную святыню и поклониться ей, хотя во все века было не путешествие святынь к верующим, а путешествие верующих паломников к святыне. Паломничество считалось высшей степенью благочестия. Святыни выносили в случае моровых язв или войн. Но, конечно, и в случае поиска средств к обогащению той или иной обители. Но это уже особый случай, как и продажа индульгенций.
И в церкви, и в «свободном обществе» идет тот же процесс навязывания своего отношения к науке, свободе, истории, политике, здравомыслию, наконец. Все делается ради того, чтобы человек вошел в круг церковного ритуала или идеям индивидуализма-либерализма и при этом почувствовал себя избранным. Ведь и творцы новых видов искусства считают себя избранными.
То, что люди идут толпами к мощам и за Благодатным огнем, то, что окунаются в проруби или требуют место в парке для нового храма, не говорит ни об их деградации, ни об их принадлежности к обществу низкой ответственности, ни тем более об их вере в Бога. Они по большому счету, не требуют от вас примкнуть к ним. Они требуют только признать их исключительными, стоящими над обыденностью и рационализмом общества.
Это и есть современная манипуляция сознанием: разобщать человеческие страты и играть на их самомнении и самовозвеличении.
Ведь если вы скажете поклонникам современного искусства, или любителям экстрима, включая байкеров и всякого рода стритрейсеров, что они не дают миру ничего, кроме смуты, развращенности и потенциальной опасности для жизни других, они обидятся и ответят, что вы просто глупый обыватель. В вас говорит стадное чувство, которое воспитал в вас «совок».
То же самое происходит и с новыми верующими. У них нет задачи сделать мир добрее и красивее, принести людям пример самоотверженности и любови, сделать жизнь чистой, а труд – полезным, выступить за справедливое общество, социальное равенство и нестяжание (хотя все это есть в словах ими почитаемого Христа). Все это было воспитано в советских людях и в одночасье призналось элитой тоталитаризмом, а народом – совковостью.
Новые верующие православные заняты собственным спасением через собственную исключительность. Все, что они могут сделать – это с яростью доказывать собственное превосходство и превосходство своего образа жизни. Но на самом деле, они столь же эгоистичны, что и их братья по разуму в искусстве. Любое неравенство, несправедливость и зло они оправдывают либо бесовскими происками, либо волей Божий и при этом считают, что уж они-то – истинные православные и Бог открыл им истину.
И те, и другие говорят о свободе личности или о внутренней духовной свободе, но сплачиваются в тесные группы избранных, которых нельзя призвать к разумному диалогу, потому что слышат они только себя и цель их – не сосуществование в мире и свободе духовной, а обязательное навязывание собственного мировоззрения.
И тем, и другим можно все: отрицать науку и искусство, отрицать идеалы свободного общества гуманистов, принципы гуманизма и просвещения, отрицать любую критику, и при этом стремиться навязать всем и каждому только собственные представления о жизни и свободе.
С одной стороны – диктатура слепого индивидуализма, с другой – диктатура ритуала и права говорить от имени Бога. С одной стороны – Европа и либерализм, с другой - Россия и православие.
И разницы нет между ними никакой, хотя внешне процессы кажутся диаметрально противоположными.
Россия не деградирующее в сторону невежества общество. Это общество того образца, которое получило наименование фашистского. Ведь фашина – это связка, пучок. Именно по принципу пучка-вязанки формируются у нас новые системные ниши интеллектуалов и православных, монархистов-патриотов и либералов – западников.