Недавно мне пришлось побывать в Петербурге. Помню его еще советским Ленинградом. И вот довелось увидеть новый Петербург. Что поражает, так это невиданного размаха роскошь, проявляющаяся в позолоте всего и вся, от куполов, колон до мельчайших завитушек на фасаде или статуе. Золото повсюду и в таком ослепляющем блеске, что архитектурные или живописные достоинства, приемы, композиция и стиль тонут в ослепительном золоте, застятся его лучами и оставляют человека равнодушным к их достоинствам. Реставрация огромных замков и усадеб, никогда не бывших музеями, призвана показать роскошь и величие бывшей Российской империи. В Летнем саду обилие белого мрамора, фонтанов, и позолоты, где возможно.
Вначале подумалось: сколько роскоши и затрат на реставрацию, как все великолепно и внушительно. Туристам интересно. Но в Летнем саду пришло прозрение и захотелось спросить: а в чем смысл подобных реставраций?
Можно выделить три типа в сохранении старины. Это собственно реставрация, т.е. художественный ремонт ветшавшего со временем материального объекта. Реконструкция, т.е. восстановление из обломков и замена новыми утерянных кусков. И наконец, воссоздание, новое строительство нового объекта по рисункам из архивов и воспоминаниям. Это всегда новодел, потому что имеет отличия от подлинника в размерах, пропорциях и материале.
Есть много новых мыслителей, которые любят «развенчивать мифы» и постоянно кричат о фальсификациях. Например, английский Стоунхендж, по их мнению, фальсификация. Почему вдруг? Да потому что камни поднимали краном и укрепляли на бетонной подушке. Ну и что? И камни были, и мегалитическая постройка была, и разрушилась со временем. Но ее можно восстановить. Сделать расчеты, замеры, рисунки и поднять камни в той последовательности как они упали. Это не новодел. Это реставрация с элементами реконструкции. Так реконструируются дома христианских поселений в горном массиве Джабаль Ансария в Сирии, разрушенных землетрясением 4-го века.
Более 700 поселений называются Мертвыми городами. Они интересны тем, что в них селились самые ранние христианские общины. Архитектура, символика тщательно изучаются. А в последние двадцать лет ведутся попытки восстановить их хотя бы частично. Камень за камнем зарисовываются на плане, с точными координатами их местоположение. Потом на плане находится их место, и из поднятых камней составляют стены. Да, в Европе многие постройки эпохи Средневековья, 17-18 вв. частично реконструированы. Но они первоначально там были. Они первоначально имели такой вид и под них не расчищали место, уничтожая уже существующие здания. И знаете что главное в подобных реконструкциях? Не только возможность увидеть воочию прошлое, давно ушедшее и потерявшееся в веках. Но можно почувствовать ответную благодарность этого прошлого, воскресшее биение его жизни и дух той эпохи.
А вот восстановленные памятники – это мертвые гробницы прошлого. В них – дух показной роскоши, самодовольства, самолюбования, и заграждение творческих исканий современности. Все эти воссоздания – являются наивной попыткой вернуть то, что ушло навсегда.
Вот восстановленное Царицыно. Оно никогда не было дворцом. Отвергнутое Екатериной 2 Царицыно замерло в недострое, явив собой позднее очарование тайны, заброшенности и тихой грусти. Чем оно стало теперь? Резиденцией монархов 18 в.? Новым словом в искусстве? Ни то, ни другое. Оно очередное показательное возрождение для развлечения публики.
Вот другой новодел: храм Христа Спасителя, возведенный как условная внешняя копия своего исторического предшественника: сооружение стало двухуровневым, с храмом Спас-Преображения в цокольном уровне. Его доминирование в перспективе центра, разрушает ансамбль городских улиц, подминает под себя Кремль и окрестности.
В отличие от современного новодела, ни одна из семи сталинских высоток не несет в себе такого разрушительного начала. Они зрительно разбивают и в то же время уравновешивают монотонную линию старой Москвы. Они естественно вписываются в пространство и при этом являют собой движение вперед, будучи произведениями архитектуры нового времени, а не отжившего старого. В этом отношении нереализованный проект дворца Советов на месте храма Христа Спасителя выглядел бы гораздо органичнее и как ни странно, отнюдь не подавляюще. Он был летящим, устремленным в высь, а на придавливающей, громоздкой махиной из камня и самоварного блеска.
Я не против восстановления, возрождения или преображения, но есть что-то в новых внезапных увлечениях помпезной стариной что-то искусственное, лицемерное, фальшивое, демонстрирующее не творческие силы страны и народа, а какую-то раболепную восторженность перед роскошью, размерами и знатностью. Это нечто похожее на наши новые кладбища, где богатые новые русские ставят на могилах гранитные памятники, подобные египетским пирамидам, сверкающие блеском черного камня и наивной мечтой остаться в памяти потомков не делами, так размерами надгробий.
Есть и другие возможности тряхнуть стариной. Это в Питере Михайловский замок, или Инженерный замок, т.к. с 1819 г здесь находилось Главное инженерное училище. Дворец князей Юсуповых, переданный в 1925 г. работникам просвещения. До начала 90-х годов это был Ленинградский Дом учителя. Но учреждения и рабочие места, места для отдыха и культурной деятельности простых граждан дохода не приносят. Стоит только выселить из них размещавшиеся там организации, и вот вам еще пара дворцов, пустых духовно, но так необходимых для обработки обывателя: роскошь, великосветские балы, будуары и спальни. Смотрите, любуйтесь. А там могут и хозяева вернуться. Но до этого времени можно заработать неплохие деньги на жажде обывателя приобщиться к роскоши богатства.
А можно еще прикрыться именем поэта или писателя и вместе со скромной усадьбой бабушки Пушкина в Захарово (место, почитаемое все годы Советской власти), отреставрировать роскошный особняк князей Голицыных в Вяземах (бывший Институт фитопатологии) и объединить все это в единый музей А.С. Пушкина. Правда, поэту не удалось побывать на приемах у князя ни одного раза, но зато бабушка Александра Сергеевича жила поблизости, правда, тоже вряд ли замеченная князьями, но тем не менее. Нельзя же так просто, в лоб призвать публику любоваться роскошью особняков. А вот под именем А.С. Пушкина можно.
Каждая эпоха использует здания и парки в соответствии с задачами и интересами общества. Ведь архитектура ценна внешним обликом, а не внутренним интерьером, меняющимся сообразно со временем и вкусами хозяев. Памятник архитектуры, это не роскошные ковры, гобелены, альковы спален и обеденные гарнитуры. С таким же успехом можно записать в предмет искусства все торговые центры, с разнообразным современным интерьером и набором дорогих предметов быта. Памятник архитектуры – особое явление и ценность его заключается именно во внешнем стилистическом виде. Каждая эпоха имеет свои особенности и достаточно видеть конструкцию и стиль здания, чтобы оценить эпоху и уровень художественного мастерства. При недостатке мест для отдыха и лечения, для учреждений и учебных заведений, использование особняков в рациональных целях вполне оправдано. В то же время, с изменение социальной среды и условий жизни общества, меняются возможности содержания и эксплуатации зданий. Потери некоторых из них, особо удаленных от городских центров, неизбежны. Те же тенденции давно прослеживаются в Европе, и только у нас почему-то принято обвинять Советскую власть в разрушении того, что унесло время. Всегда обществом руководит целесообразность и расчет.
Фаунтинское аббатство
Аббатство Фонтанов. Англия
Когда-то Англия, уйдя от власти папы, освободилась и от множества монастырей и аббатств. Англия стала первой протестантской страной и лишившиеся материальной поддержки, а подчас и насильственно выселенные, монастыри пришли в упадок. История – дама жестокосердная.
Ничто не вечно, но есть покинутые удаленные от центров памятники, а есть жадность и мечты, несоизмеримые с возможностями.
Например, Дерипаска выкупил Ольгово. Видимо, решил поиграть в помещика. И что? Провел он восстановление усадьбы? Нет. Она превратилась окончательно в руины.
Ольгово в конце 90-х г.
Ольгово в собственности Дерипаски к настоящему времени
Видимо, старина хозяина не привлекает. А тратить большие деньги на воссоздание прежнего особняка, ему не позволяет экономический расчет. Усадьба невелика, расположена далеко и привлечь туристов будет затруднительно.
Петровское-Алабино. В Советское время была санаторием и больницей. В 1960 г. признана памятником архитектуры. Ее вид в настоящее время.
Та же участь постигла усадьбу в Липках, бывшую дачу Сталина. Далеко расположенная, она оказалась никому не нужна еще и по идеологическим причинам. (показать скромность вместо роскоши теперь не comme il faut.) Но вот там, где доходы оправдают затраты, где можно внушить уважение к знатности и богатству разворачиваются грандиозные реставрации. Идеология идет об руку с прибылью.
Усадьба в Липках (бывшая дача Сталина)
Летний сад открыл мне причину отчуждения среди реставрированных или отстроенных заново памятников-музеев. Глядя на новенькие, только что из мастерских скульптуры, фонтаны, решетки, стало понятно как важны не блеск позолоты и роскошные интерьеры, а дух единства со временем. Сохранить его одним только воспроизведением невозможно, а вдохнуть его в копию – тем более. Когда-то копии ставили богачи в своих зимних садах, в особняках, в поместьях, чтобы развлекать, услаждать себя и гостей, рисуясь собственным богатством и культурой. Это было понятно и естественно. Это было их право. Вырвав искусство из религиозного плена, сделав его источником прекрасного, а не только символом Божественной силы, люди возжаждали красоты и роскоши. Они стремились показать, что только богатство способно украсить мир. И все поверили, что не будь богатых, не было бы художников и поэтов, архитекторов и музыкантов.
Реконструкция Летнего сада – это попытка не только вернуться в 18 в. Убрав из него подлинники, власти подчеркнули значение стоимости при оценке произведения искусства. Вещь существует не для блага и созерцания, а как капитал, который желательно хранить вдали от толпы. Это не забота о сохранении. Это рассуждения скупого рыцаря: только для меня. И Летний сад украсился копиями. И он перестал быть памятником своей эпохи.
Летний сад в Советское время
Летний сад. Реконструкция.
Я иду по дорожкам и мне грустно, грустно от созерцания и белизны новенького мрамора скульптур и фонтанов, кустов, загнанных за решетчатые барьеры, грустно от неприкрытого желания авторов реконструкции представить Летний сад поместьем какой-нибудь новорусской персоны, кичащейся своим богатством: так откровенно искусственно выглядит все вокруг. Впечатление, что придя в гости, ты обнаружил, вместо обещанного банкета выставку театральных муляжей. В Люксембургском саду в Париже, в Брюссельском королевском парке, повсюду стоят старинные статуи, те самые, которые стояли там столетиями и никто не заменяет их на новодел, не превращает в сувенирную лавку, не тащит их на свою новую виллу или продает.
Люксембургский сад в Париже
Королевский сад в Брюсселе
Странные метаморфозы произошли с искусством вслед за социальными изменениями обществ. Искусство, призванное служить Богам и чудесам Горнего мира, незаметно перешло на служение людям, уча их красоте и гуманизму, услаждая своим мастерством богатых и бедных. Но очень скоро богатые поняли, что искусство еще имеет цену. Искусство стало служить удовлетворению запросов на роскошную жизнь, попутно превращаясь в источник дохода. «Все куплю,-сказало злато» и искусство поверило. Для одних – это все тот же источник роскоши, для других – источник внезапно обретенных капиталов.
Но было бы слишком просто заключать искусство в упрощенные рамки торговли. Искусство стало выразителем идеологии, в которой на данный момент нуждаются власти. К сожалению, наша идеология оказалась еще более примитивной, чем торгашеский расчет: источник красоты – роскошь, источник роскоши – богатство. Только богатство способно вдохновлять искусство, поддерживать его, ибо само по себе дает человеку статус высшего судьи и ценителя, образованного и интеллектуально развитого. Музеи Фаберже, дворянского быта (посуды и одежды, украшений и мебели), княжеские особняки. Познавательно, но не в таки же количествах!
Когда-то открывали краеведческие музеи с познавательной целью, теперь же их заменили музеи, целью которых стал показ роскошной жизни сильных мира сего в прошлом и настоящем. Отчего реставрация и новодел касаются только роскошных особняков и помпезных храмов? Потому что через них легче внушить уважение к элите, особенно той, что уехала в 1917 г, но до сих пор льет слезы по потерянным богатствам и мечтает через покаяние народа с полным правом вернуться на родину. Отчего наши оперные дивы, пианисты, дирижеры так охотно уезжают из страны, гораздо охотнее, чем спортсмены или инженеры? Да потому что в Европе есть высший свет, есть элита, для которой гораздо приятнее петь, чем для рабоче-крестьянского населения. Не заработок их влечет, а роскошь и элитарность. Свое же население пусть слушает попсу, которая нужна западной элите еще меньше, чем собственная.
Но есть и еще одна сила, которая по старой памяти претендует на роль распорядителя искусством и его вдохновителя. Это религия. Став вновь востребованной, религия начинает понимать, как важно ей одной распоряжаться творческой деятельностью человека. Она хочет диктовать всем видам искусства свои законы и правила. Хочет «вязать и разрешать».
Да, искусство и наука –результат творческой работы мысли, в чистом виде никогда не принесут мгновенной прибыли и не смогут существовать без поддержки государства. Но в мире, где все средства сосредоточены в частных руках, и искусство, и наука непременно будут покупаться ради прибыли, амбиций, идеологии. В нашем варианте искусство вновь становится не просто товаром. Оно превращается в инструмент идеологического воздействия. Богатство и религия вновь становятся хозяевами творчества.
А для удовлетворения познавательного интереса и эстетического чувства населения либо музеи-особняки и яйца Фаберже, либо монастыри и церкви. Иного не дано.
Когда-то, в советское время историки и искусствоведы, пользуясь возможностью государственной поддержки культуры, старались сохранить наибольшее количество значимых памятников. Но не просто музеи открывались в особняках и поместьях. Роскошные столичные особняки в большинстве своем были переданы МИДу и в них размещались посольства разных стран. Загородные усадьбы превращались в Дома отдыха трудящихся и в санатории. Некоторые передавались учреждениям (институт фитопатологии в поместье Голицыных в Вяземах, институт животноводства с сельхоз техникумом в очередной усадьбе Голицыных в Дубровицах). Михайловский замок был еще в царское время с 1819 г. превращен в Главное инженерное училище. Военным училищем оставался он и в советское время, а с 180 г в здании находился ЦНТИ. Подмосковное Архангельское князем Голицыным было передано Советской власти в дар, и в центральной усадьбе расположился музей. На территории же на месте теплиц были построены в том же стили корпуса санатория «Архангельское». В усадьбе Сонино в Домодедовском районе был дом отдыха «Зеленая роща». Ольгово, был дом отдыха. И Сонино, и Ольгово заброшены и забыты.
Сохранялись и церковные здания, интересные в архитектурном и историческом плане. Архитектура – это не картины или внутренний интерьер. Чтобы оценить ее значимость, проследить исторические пути развития культуры нет необходимости превращать каждое здание в музей. Внешний облик – это главная ценность архитектурного памятника. И не нужно обвинять Советы в том, что они слишком утилитарно использовали чьи-то особняки и усадьбы, преобразуя их в Дома культуры, учреждения, дома отдыха и профилактики. Это естественное поведение прагматичной власти, не имеющей возможности превратить все в музей.
Вот образцовая Европа. Там, где собственник не может содержать здания, многие памятники архитектуры передаются или продаются новым владельцам, которые делают в них рестораны, магазины, бюро. В частности, это касается многочисленных королевских дворцов, аристократических резиденций и даже храмов. Вы можете любоваться архитектурой готики, ренессанса или барокко, а внутри видеть ресторан или сеть брендовых магазинов. Здание, в своем архитектурном облике, уже объект культуры и исторической ценности. А делать в нем роскошный музей с одной только целью, показать плебсу как жила элита, как роскошествовала и ублажала себя, дурной тон. Есть этнографические музеи, музеи одежды, посуды, применительно к месту изготовления ее, как нового слова того времени, музеи мебели или музыкальных инструментов Это в Европе. Но так же было и в Советском Союзе. И это совершенно правильный здравый, приобщающий к культурному наследию и истории, подход.
Больно и горько видеть, как далеко вперед уходит Европа в понимании ценности наук и искусств, свободы совести и сохранения культуры, в то время как мы стремительно возвращаемся в эпоху рабства, подобострастия, духовной нищеты, приукрашенной религией, полному непониманию, что нас ждет, и где мы находимся.
Отныне культура и искусство уже не принадлежат народу. Богатство обратило их к своей пользе или отдало на откуп религии, которая демонстрирует не стремление привить населению понимание художественной ценности через приобщение к культуре прекрасного, а запугать поношением недалекого прошлого и привить человеку слепое исполнение ритуала.
Нет больше поездок по Золотому кольцу с познавательной целью, нет экскурсий по памятникам архитектуры, но есть паломнические поездки, когда никого не интересует ни история, ни архитектура, а только чудотворные мощи, чудотворные источники и чудотворные иконы. Вот и вся культура.
Да, за 25 лет вернуться к эпохе конца 19 века, большое достижение.