"И свобода нас встретит радостно у входа" часть 2

Итак, что приобрели мы, получив неограниченную свободу прав личности?

У нас ведь царил тоталитаризм, диктатура, цензура, идеология и нравственный кодекс коммуниста. Все диссиденты только и взывали к Западу в мольбе дать свободу одурманенному социалистическими идеями советского человеку.

В страшном тоталитарном обществе люди не запирали двери подъездов и квартир. Клали ключи под коврик и не знали зачем ставить квартиру на сигнализацию и охрану.

Окна первых этажей были распахнуты настежь, а двери в квартирах коммунальных домов стояли открытыми летом, для свежего воздуха и только кисейные занавески отгораживали внутреннее убранство от чужих глаз. В далекие советские годы детишки бегали по улицам, играли в соседних дворах и что особенно страшно, ходили в магазины за хлебом, молоком, маслом и колбасой с самого первого класса. Одним словом, полный тотальный контроль с эксплуатацией детского труда.

О любом гражданине можно было получить сведения о его проживании, телефоне в горсправке. Абсолютная тоталитарная традиция все и обо всех знать. Свобода — это охрана твоей частной жизни, твоего телефона, адреса и имени отчества. Никто не имеет права нарушить твои права.

Как это замечательно: ты не имеешь права быть кому-то соседом, другом или родственником, потому что нарушишь этим их право.

Никто не имел никакой возможности быть свободным в желании отгородиться от общества или соседа. Никто не имел права огородить свой жилой комплекс оградой с кодовыми замками, поставить в большом дворе многоквартирных зданий шлагбаум и запретить въезд и стоянку чужому транспорту.

Только детские сады и школы имели по периметру ограду, которая должна была лишить ребенка свободы передвижения вне детского комплекса.

В школах и садах не было охранников, в универмагах и банках не было и охранников, и  металлоискателей, вход родителям и прочим желающим попасть к директору школы, был свободный и никем не контролируемый. То есть вопиющее отсутствие свободы по защите школьников и учитк=елей от террористов, сумасшедших и прочих педофилов.

Никакого права выбора в отношении преподавателей, проведения линеек, концертов и праздников. У всех были торжественные линейки в начале учебного года и в конце. Были выступления самодеятельности, кружки и олимпиады, были в обязательном порядке мероприятия и учителя не по желанию родителей, а по строгому расписанию составленному дирекцией.

Абсолютное насилие: делай как положено и учитись у того, кто поставлен учителем в твой класс не родительским чатом, а дирекцией.

Родители не толпились в узеньком коридорчике музыкальных школ, свободные и независимые от обязанности пройти внутрь здания и ожидать детей либо в классе, либо в холле. Зато теперь у родителя полное право подождать в своей машине, если она есть, пойти в ближайший магазин или стоя у стены посмотреть соцсеть.

А какое бесправие было у директоров и всех прочих важных лиц. Они не имели права вводить свои правила, юыли обязаны отчитываться за дисциплину в школе, за успеваемость и поведение учеников. А родители не имели никакого права на родительском собрании ругать учителей и требовать их замены. Они. как истинно несвободные, вызывали на собрание учеников двоечников или хулиганов, думали о поведении своих и чужих детей и совершенно не предъявляли требований к школьной программе, к преподаваемым дисциплинам, не требрвали отменить дарвинизм или астрономию с геометрией за ненадобностью и не звали священников служить молебен и поливать детей святой водой.

Одним словом, жуткий тоталитаризм: ходи где хочешь, играй где хочешь, слушайся учителей, учись на пятерки, читай литературу и осмысливай ее в верном авторском изложении, а не неси вздор недоучки.

Особенно тяжело приходилось людям искусства. Никакой возможности осовременить «Грозу» Горького или «Три сестры » Чехова так, чтобы зритель никогда не догадался о чем в пьесе шла речь, к какой эпохе она относится и какие чувства должны были выразить актеры своей игрой.

Не только режиссерам приходилось терпеть насилие культурной традицией и тоталитаризм идеологической ясности.

Актерам тоже приходилось несладко. Они не имели возможности играть самих себя. От них вечно требовали перевоплощения, актерского мастерства и прочих профессиональных тонкостей.

Зато теперь свобода от всех и всяческих рамок позволяет актеру не трудясь зарабатывать себе на хлеб. Будь самим собой и не стремись к труду перевоплощения. Режиссер им в помощь. Ведь там, где актер во время монолога висит вниз головой или ходит на ходулях или по тонкой планке ничего кроме страха или неудобства не выразишь. Благо теперь везде микрофоны, а то и запись, так что даже дикцию не стоит контролировать.

Но хуже всего, конечно, приходилось тем, кто желал иметь много и быть хозяином. Здесь существовал такой жесткий диктат, что даже небольшая грубость могла спровоцировать партсобрание или жалобу в местком, где каждый, претендующий на роль хозяина, разбирались властным треугольником и выносился выговор с предупреждением.

Теперь же у имущих полная свобода быть не только хозяевами, но и солью земли.

Теперь хозяин имеет право и обругать нецензурно, и премии лишить, и уволить без всяких оснований. Полная свобода личных амбиций.

При дорожном происшествии можно решить конфликт мордобоем. При несогласии в родительском чате можно и ножом при встречи пырнуть, и битой по голове огреть. 

Главное в свободе прав личности ведь не последствия и совесть. Главное полная свобода действий. И свобода эта начинается от школьной скамьи, когда мы хотим учить Гарри Поттера и его чудеса, а не «Войну и мир» Толстого, когда нам не нужна физика или алгебра, или когда Анну Каренину можно назвать наркоманкой, а Татьяну Ларину — экзольтированной дурой.  И начавшись с детского требования; уберите из класса Марью Ивановну, соседа Федю, а с ними и уроки литературы, эта свобода продолжает идти с нами по жизни рука об руку со свободой расстрелять учеников или отомстить врачу действием, оставаясь дилетантом в медицине и профаном в жизни, но зато имеющим свое суждение о том, как и чем лечить. Свободные родители и учителя имеют полное право запереть детей в школе и пропускать их через турникет, контролируя каждый шаг. Это есть забота о здоровье и счастье детей. 

Когда-то дети прятали свои дневники, правили оценки, вырабатывая в ходе родительских бесед и школьной ответственности понятие правильности поведения и перспективу  своего будущего.

Когда-то ученик мог прогулять уроки, а мог уйти с нелюбимого и последствия настигали его совсем не криками и ремнями родителей, а оценками и разборками на собрании среди своих одноклассников.

Но у нынешних учеников свобода так перемешалась с родительской заботой, что уже невозможно понять, где одно, а где другое. Электронный дневник прямо в родительский чат или почту. Бейджики-пропуска, фиксирующие сколько раз ученик вошел и вышел, карта слежения в телефоне родителей. То есть полный и тотальный контроль, знаменующий собой свободу детей разом начинать ненавидеть школу и презирать школьные дисциплины. Ведь ребенок не может понять, что родительский контроль — это всего лишь свобода родителей знать все о ребенке, а отнюдь не результат того, что в школе нужно учиться.

Но не только родители под неусыпным контролем всевидящего ока интернетлокации. Теперь жене ненужно подозревать мужа в измене и устраивать ему сцены за лживое объяснение опозданий. Теперь геолокация точно укажет сидящей дома жене, что вот муж вышел с работы. Вот поехал знакомым маршрутом. А вот вдруг куда-то свернул. Куда? В ТЦ, купить жене цветы. Все счастливы и все свободны. 

поставить охрану вокруг школы, подать в суд и судиться за право быть свободным от любой ответственности.

Право на замки и задвижки, но и право контроля за любым и каждым. Право на неуважение, себялюбие, безответственность, право на порнографию под видом эротики и на право молиться любым богам кроме богов справедливости, человеколюбия, взаимопомощи и сострадания.

Да, мы еще не достигли пределов европейской толерантности и не позволяем своим голубым заявлять о себе открыто, требуя прав на усыновление и заключение брака.

Но мы уже довольно близко к этой цели. И залогом того, что скоро у нас будет торжество либеральных ценностей является новенький Ельцин-центр уже в столице нашей родины — Москве в старинной усадьбе князей Долгоруковых- Бобринских на Малой Никитской улице.

Площадь и стоимость проекта на сей раз поскромнее, чем в Екатеринбурге, — «всего» 2 тысячи квадратных метров и 1,33 млрд рублей народных денег.

Правда, граждане почему-то возмущаются тем, что власти точно таким же интернетным образом следят за ними самими. Но ведь эта слежка ради обеспечения их свобод, никак не иначе. Не стоит расстраиваться, а стоит понимать, что свобода она такая, как неправильный многогранник: хочешь быть личностью, борись с тоталитарной свободой за свободу разума и духа.