"И свобода нас встретит радостно у входа"

Свобода. 

Свобода — состояние субъекта, в котором он является определяющей причиной своих действий.

Свобода — способность человека действовать в соответствии со своими интересами и целями, опираясь на познание объективной необходимости. 

Можете не трудиться с выбором. Проще сказать,  свобода бывает от общества и свобода с учетом общества. Наша сегодняшняя свобода — это свобода от общества. Теперь даже Кофуций ходит у нас в защитниках личности и осуждает общество, враждебное личности.

Понятно, что власть всегда объединяется в общем понятии как общество, за которое она отвечает.

Но иногда все-таки стоит вспомнить, что общество — это еще и индивиды, объединенные неким единством действий. И вот именно это-то единство теперь и мешает свободе личности. Ради нее можно большинство сделать изгоями и врагами свободы, назвав подобное превращение толерантностью.

В последнее время очень часто говорят о виртуальном мире, о параллельных вселенных, так не поговорить ли нам о параллельной свободе? Ведь если вы приглядитесь повнимательней, вы заметите, что слово «свобода» имеет очень много значений, часто противоречащих самим себе.

Еще совсем недавно, в веке 19, да и 20-м постоянно говорили о свободе. Какой она должна была быть?

Свобода слова и печати, свобода личного мнения, свобода от цензуры и идеологических догм. Свободу требовали для женщин в социальном и политическом аспекте. Требовали равной оплаты труда и устранения социальных рамок, заменивших сословия.

Негры требовали равенства с белыми, бедняки справедливой оплаты труда, рабочие — ограничения определенными часами работы в день.

И требования эти имели право быть, потому что люди всегда хотели меньше и легче работать, жить безбедно и иметь возможность быть равными в доступе к знаниям, политическим движениям и превращать жизнь не в служение долгу, а в служение собственным потребностям. То есть свобода прежних борцов от Вольтера до Маркса от социал-демократов до коммунистов имела вполне четкий и ясный образ: социальное и экономическое, национальное и политическое равенство граждан перед законом и  друг перед другом.

Читаешь Салтыкова-Щедрина и понимаешь, что свобода печати и мнений, свобода и равенство социальное постоянно ущемлялись классовыми и сословными различиями, постоянно свободу загоняли в идеологию церковную или рыночную.

Но что сказать о теперешней свободе? Требовать политических прав женщинам и неграм уже никому не приходит в голову. Требовать свободного доступа к образованию, требовать  свободного самовыражения и цензуры, требовать свободных браков и обеспеченной старости не приходит никому на ум.

Правда, в связи с пандемией появились требования отказаться от профилактики болезней, отказаться от медицины и ее прививок, от масок и кьюар-кодов. Но это пока что явление спорное. Напоминающее начало свободы в стили анархии. Кто знает, может быть завтра вместо отказа от масок и отказа от вакцин будут отказываться быть людьми и ходить на двух ногах. Время покажет.

И все-таки о свободе говорят на каждом углу, требуют свободы массы людей, трактуют свободу как свободу предпринимательства и свободного творчества и требуют очень часто масса жуликов и мошенников.

Теперь женщины не требуют равных с мужчинами прав, но требуют уничтожения прав мужчин вообще.  Гендерные признаки мужчины — не просто дурной тон, но и опасность насилия и мужского превосходства. Женщины требуют чтобы структуры управления были на 50% составленными из женщин. Оркестры — из женщин. Судьи — женщины. Критики и политики — женщины.

Женщины добились новой свободы, свободы от свободы  до такой степени, что теперь многие дети, родившиеся мальчиками, хотят стать девочками, с пеленок понимая, что у женщин больше прав и свобод.

Негры теперь настолько стали пользоваться свободой, что наравне с женщинами требуют квоты на занятие должностных мест в свою пользу. Негры теперь освоили историческое пространство в литературе и искусстве, так что увидеть негритянку в образе Елизаветы Английской или негра в образе Генриха 8, вполне исторично и свободно в плане пересмотра исторической истины. Вот только знания и таланты по сей день не участвуют в этом бале свобод.

Мужская, реже женская однополая любовь получили долгожданную свободу и более того, стали образцом для подражания.

Свобода и диктатура этических норм поменялись местами. Этические нормы — это преступление, за которое можно получить срок. Христианская мораль и нравственность вне закона. Толерантность не просто права на свободу. Толерантность теперь  диктатура свободы.

Вы не можете отказать темнокожему играть Гамлета, не можете осудить однополый брак, не можете воспрепятствовать усыновлению детей однополыми парами, не можете запретить мальчику становиться девочкой, как не можете в семье требовать любви и внимания к себе, если вы мужчина. Вы не можете заговорить с девушкой на улице или в магазине, не можете подарить ребенку конфетку или улыбнуться ребенку, если вы мужчина.

В любом случае подобное поведение опасно, поскольку может вызвать подозрение, что вы насильник или педофил.

Это в 19 веке при появлении поездов считалось неприличным сидеть в купе, забившись в угол. Вы обязаны были завязать разговор, чтобы скрасить время в пути. Вы должны были угостить даму. Вы должны были помочь подержать ребенка, улыбнуться ему или сделать козу. Это были правила этикета 19 века, а в 21 веке это непозволительное насилие. И вся эта эпохальная перемена произошла не в связи с ростом преступности, цензурой, диктатурой и сословными рамками, а в силу расцвета прав личности и ее свобод.

*Не тронь мое самосознание* — вот лозунг нынешних свобод.

Но это свободы Запада. Они явно преуспели в уничтожении всех принципов морали, нравственности и  этикета ради великой толерантности, родившейся из лона европейских свобод.

А что приобрели мы?

 У нас ведь царил тоталитаризм, диктатура, цензура, идеология и нравственный кодекс коммуниста. Все диссиденты только и взывали к Западу в мольбе дать свободу одурманенному социалистическими идеями советского человеку.

В страшном тоталитарном обществе люди не запирали двери подъездов и квартир. Клали ключи под коврик и не знали зачем ставить квартиру на сигнализацию и охрану.

Окна первых этажей были распахнуты настежь, а двери в квартирах коммунальных домов стояли открытыми летом, для свежего воздуха и только кисейные занавески отгораживали внутреннее убранство от чужих глаз. В далекие советские годы детишки  бегали по улицам, играли в соседних дворах и что особенно страшно, ходили в магазины за хлебом, молоком, маслом и колбасой с самого первого класса. Одним словом, полный тотальный контроль с эксплуатацией детского труда.

Никто не имел никакой возможности быть свободным в желании отгородиться от общества или соседа. Никто не имел права огородить свой жилой комплекс оградой с кодовыми замками, поставить в большом дворе многоквартирных зданий шлагбаум и запретить въезд и стоянку чужому транспорту.

Только детские сады и школы имели по периметру ограду, которая должна была лишить ребенка свободы передвижения вне детского комплекса.

В школах и садах не было охранников, в универмагах и банках не было металлоискателей, вход родителям и прочим желающим попасть к директору школы, был свободный и никем не контролируемый. То есть вопиющее отсутствие свободы по защите школьников и учитк=елей от террористов, сумасшедших и прочих педофилов.

Никакого права выбора в отношении преподавателей, проведения линеек, концертов и праздников. У всех были торжественные линейки в начале учебного года и в конце. Были выступления самодеятельности, кружки и олимпиады, были в обязательном порядке мероприятия и учителя не по желанию родителей, а по строгому расписанию составленному дирекцией.

Абсолютное насилие: делай как положено и учитись у того, кто поставлен учителем в твой класс не родительским чатом, а дирекцией.

Родители не толпились в узеньком коридорчике музыкальных школ, свободные и независимые от обязанности пройти внутрь здания и ожидать детей либо в классе, либо в холле. Зато теперь у родителя полное право подождать в своей машине, если она есть, пойти в ближайший магазинили стоя у стены посмотреть соцсеть.

А какое бесправие было у директоров и всех прочих важных лиц. Они не имели права вводить свои правила, юыли обязаны отчитываться за дисциплину в школе, за успеваемость и поведение учеников. А родители не имели никакого права на родительском собрании ругать учителей и требовать их замены. Они. как истинно несвободные, вызывали на собрание учеников двоечников или хулиганов, думали о поведении своих и чужих детей и совершенно не предъявляли требований к школьной программе, к преподаваемым дисциплинам, не требрвали отменить дарвинизм или астрономию с геометрией за ненадобностью и не звали священников служить молебен и поливать детей святой водой.

Одним словом, жуткий тоталитаризм: ходи где хочешь, играй где хочешь, слушайся учителей, учись на пятерки, читай литературу и осмысливай ее в верном авторском изложении, а не неси вздор недоучки.

Особенно тяжело приходилось людям искусства. Никакой возможности осовременить «Грозу» А.Островского или «Три сестры » Чехова так, чтобы зритель никогда не догадался о чем в пьесе шла речь, к какой эпохе она относится и какие чувства должны были выразить актеры своей игрой.

Не только режиссерам приходилось терпеть насилие культурной традицией и тоталитаризм идеологической ясности.

Актерам тоже приходилось несладко. Они не имели возможности играть самих себя. От них вечно требовали перевоплощения, актерского мастерства и прочих профессиональных тонкостей.

Зато теперь свобода от всех и всяческих рамок позволяет актеру не трудясь зарабатывать себе на хлеб. Будь самим собой и не стремись к труду перевоплощения. Режиссер им в помощь. Ведь там, где актер во время монолога висит вниз головой или ходит на ходулях или по тонкой планке ничего кроме страха или неудобства не выразишь. Благо теперь везде микрофоны, а то и запись, так что даже дикцию не стоит контролировать.

Но хуже всего, конечно, приходилось тем, кто желал иметь много и быть хозяином. Здесь существовал такой жесткий диктата, что даже небольшая грубость могла спровоцировать партсобрание или жалобу в местком, где каждым, претендующим на роль хозяина, разбирались властным треугольником и выносили выговор с предупреждением.

Теперь же у имущих полная свобода быть не только хозяевами, но и солью земли.

Теперь хозяин имеет право и обругать нецензурно, и премии лишить, и уволить без всяких оснований. Полная свобода личных амбиций.

При дорожном происшествии можно решить конфликт мордобоем. При несогласии в родительском чате можно и ножом при встречи пырнуть, и битой по голове огреть. Главное ведь не последствия и совесть. Главное полная свобода действий. И свобода эта начинается от школьной скамьи да так и ведет нас по жизни рука об руку со свободой расстрелять учеников или поставить охрану вокруг школы, подать в суд и судиться за право быть свободным от любой ответственности.

Право на замки и задвижки, но и право контроля за любым и каждым. Право на неуважение, себялюбие, безответственность, право на порнографию под видом эротики и на право молиться любым богам кроме богов справедливости, человеколюбия, взаимопомощи и сострадания.

Да, мы еще не достигли пределов европейской толерантности и не позволяем своим голубым заявлять о себе открыто, требуя прав на усыновление и заключение брака.

Но мы уже довольно близко к этой цели. И залогом того, что скоро у нас будет торжество либеральных ценностей является новенький Ельцин-центр уже в столице нашей родины — Москве  в старинном особняке князей Борятинских на улице