Поем во славу .

С легкой руки мирового, получившего письмо из Питера, разнеслись слухи, что скоро в Ефремово прибудет барин, граф Владимир Иваныч. Когда он прибудет, – неизвестно.

– Яко тать в нощи, – го

Алексей Алексеич состоит псаломщиком при ефремовской Трехсвятительской церкви.

Ввиду слухов о приезде графа он делает спевки каждый день утром и вечером. Спевки производятся в школе. Школьным занятиям они мало мешают. Во время пения учитель Сергей Макарыч задает ученикам чистописание и сам присоединяется к тенорам, как любитель.

В ближайший субботний вечер отец Кузьма входит в квартиру регента. Лицо его бледно, плечи осунулись, блеск лиловой рясы померк.

– Был сейчас у его сиятельства, – говорит он, заикаясь, регенту. – Образованный господин, с деликатными понятиями... Но, тово... обидно, брат... «В каком часу, говорю, ваше сиятельство, прикажете завтра к литургии ударить?» А они мне: «Когда знаете... Только нельзя ли как-нибудь поскорее, покороче... без певчих». Без певчих! Того, понимаешь... без певчих...

После обедни регент, уничтоженный и больной от обиды, идет домой. У ворот догоняет его красный Авдиесов.

– Постой, Алеша, – говорит дьякон. – Постой, дура, не сердись! Не ты один, и я, брат, внакладе! Подходит сейчас после обедни к грахву отец Кузьма и спрашивает: «А какого вы понятия о голосе диакона, ваше сиятельство? Не правда ли, совершеннейшая октава?» А грахв-то, знаешь, что выразил? Конплимент! «Кричать, говорит, всякий может. Не так, говорит, важен в человеке голос, как ум». ладе! Подходит сейчас после обедни к грахву отец Кузьма и спрашивает: «А какого вы понятия о голосе диакона, ваше сиятельство? Не правда ли, совершеннейшая октава?» А грахв-то, знаешь, что выразил? Конплимент! «Кричать, говорит, всякий может. Не так, говорит, важен в человеке голос, как ум». 

А.П. Чехов «Певчие»

___________________

Что-то изменилось в отношении культуры и искусства в наши дни? Церковь с ее богатым музыкальным наследием теперь не приобщает население к этому источнику живительной влаги, но делает все от нее зависящее, чтобы уничтожить то, что сохранилось.

Пойдите в любой храм, а потом в соседний, и еще другой. И в каждом вас встретят либо бездарные певчие, либо набор самых разных песнопений от византийского распева и знаменного до партесного синодального и далее с включением произведения композиторов, никогда не исполнявшиеся в церкви.

А ведь музыкальная культура требует не новшеств, а вкуса, чувства меры и единства со временем и назначением.

От того, что и как исполняется зависит ваше восприятие самого православия.

Церковный хор когда-то был важной вехой в развитии русской культуры. Диаконы хвалились своими голосами, певчие стремились создать исключительный по силе воздействия и красоте ансамбль. И вдруг как и ныне « без певчих». Правда нынешнее отчуждение от красоты и истории происходит иначе. Пение важно, но вот какое и что несущее — это вопрос очень значимый.

В наше время важны бесконтрольные своевольные поиски оригинальности, древности и величайшего скучного самоутверждения.

Мы возвращаемся к истокам. То есть? Будем петь и писать иконы, и расписывать храмы ка когда-то в Византии. Или нет. Будем возрождать новгородскую манеру письма, суздальскую или  киево-печерскую, но при этом откажемся от устоявшегося осьмогласия и обихода. Вернем знаменный распев, вернем унисон, вернем все, что сами гармонизируем и составим, не заботясь о качестве, но надуваясь от гордыни за свою непохожесть и разрушение старого сергианского стиля.

В принципе получается то же самое, что и в рассказе Чехова: ушла красота, ушла узнаваемость, когда можно соревноваться в исполнении, ушло само назначение музыкального сопровождения службы.

В определенных музыкальных жанрах важна узнаваемость и мастерство, а не новизна и модернизация без совершенствования исполнения.

Это касается народной музыки и музыки церковной. Но где наши эстеты и философы? Где вожди, но только не слепые, а чуткие на глубину душевного переживания? Их нет и вряд ли они будут. Зуд разрушения старого охватил все поры единого национального организма. И церковь не остается в этом разрушении стоиком. 

Когда-то бабушка говорила: «пойдите в церковь, послушайте как поют!» И слушали, и удивлялись красоте и гармонии. И все это было в сохранности на самом отдаленном приходе или большом городе. Все было едино и узнаваемо.

Теперь же даже Бога славят на свой индивидуальный манер и свои пристрастия, так что больше нет необходимости думать о единстве, о традиции, о красоте и гармонии.

Теперь можно повторить:« не так важен в человеке голос, как ум. Кричать каждый может»