Свечку Богу ставили?

Сыплются поздравления с Медовым Спасом, с Яблочным Спасом, скоро будет и с Орешным Спасом. Поздравляют с Рождеством Николая Угодника или Сидора Бокогрея. 

Откройте святцы и вы не найдете ни того, ни другого ни третьего. Есть праздник Происхождение (изнесение) Честных Древ Животворящего Креста Господня. Есть праздник Преображения Господня. Есть дни памяти святителя Николая Мирликийского в или Угодника или Чудотворца в мае и декабре. Нет Сидора и тем более Бокогрея, а есть мученики именем Исидор, есть преподобный, но который из них стал Бокогрем , неизвестно.

«А бог его знает, что такое бог! У нас, брат, в селе Успленью-матушке престольный праздник показан – вот мы в спожинки его и справляем! Знаю, что праздник у нас на селе, потому что и нам, мальчишкам, в этот день портки надевают, а от бога или от начальства эти праздники приказаны – не любопытствовал.»

Вообще, когда обращаешь внимание на наше внезапно вышедшее в топ православие, то прежде всего видишь не возврат евангельских или библейских истин, не богословское его понимание, а абсолютно отвлеченные суеверия и непонятно как родившиеся мифы.

В день рождества Николая Угодника (праздник объявился только сейчас, хотя уверяют, что он был давно, как предание) нужно поставить свечку на окно и попросить у Николая то, чего хочешь. Дед Мороз среди лета.

Даже имена христианские трудны для русского языка и появляются Сидоры, Матрёны, Егоры, Акулины.

Да и откуда взяться нашему христианству как осмысленному учению полуфилософскому, полумистическому, если даже в самый разгар государственной его мощи все мыслящие люди отмечали удивительную черту русской веры: вера по предписанию, но без понимания. А вот суеверия и отголоски язычества – это то, что в русском сознании украсило чужую религию и сделало ее народной, о чем любят говорить славянофилы и клясться, что нет веры крепче, чем вера православная. Правда, во что эта вера и какая она, никто описать не берется.

«Были года,  когда не только малолетних, но и бородатых детей по приказанию начальства насильно гнали из деревень, часто с дьяческих и пономарских мест, для научения их в бурсе письму, чтению, счету и церковному уставу. Некоторые были обручены своим невестам и сладостно мечтали о медовом месяце, как нагрянула гроза и повенчала их с Пожарским, Меморским [3], псалтырем и обиходом церковного пения, познакомила с майскими(розгами), проморила голодом и холодом. В те времена и в приходском классе [4]большинство было взрослых, а о других классах, особенно семинарских, и говорить нечего. Достаточно пожилых долго не держали, а поучив грамоте года три-четыре, отпускали дьячить; а ученики помоложе и поусерднее к науке лет под тридцать, часто с лишком, достигали богословского курса (старшего класса семинарии). 

Родные с плачем, воем и причитаньями отправляли своих птенцов в науку; птенцы с глубокой ненавистью и отвращением к месту образования возвращались домой

Согласитесь, если пономари и дьячки не обученные грамоте были православным клиром, да еще воспринимали науку как страшное наказание, если попы и дьякона по возрасту, а не по знаниям и усердию вылетали из семинарий, то можно ли ожидать от подобного православия осознанного богословия и веры?

Вообще, христианство в качестве религии для всего мира очень сложно и не совсем сообразуется с запросами времени не только потому, что религия не является познанием истины, а только идеологическим воспитателем масс, а еще и потому, что христианство родилось первоначально не из религиозного культа, а из философии.

Ладно, времена Владимира Красное Солнышко. Тогда хотя бы элита разумела и грамоту, и имело культурные традиции. Но за тысячу лет вместо прогресса мы обрели мрак нищеты и невежества. 

Крестьянство потеряло даже право на народную культуру, на свои песни и музыкальные инструменты. Как же оно должно было воспринимать православие от малограмотного духовенства? Да только как предписание. Положено идти в церковь, оно шло. Положено поститься, оно постится, хотя рацион его был во все дни постным. Отличие составляли только праздники. Вот они и воодушевляли народ православный. По праздничному избытку и принималась  вера православная.

Белинский писал Гоголю в своем знаменитом письме:

Приглядитесь пристальнее, и Вы увидите, что это по натуре своей глубоко атеистический народ.  Религиозность не привилась в нём даже к духовенству; ибо несколько отдельных, исключительных личностей, отличавшихся тихою, холодною аскетическою созерцательностию — ничего не доказывают. Большинство же нашего духовенства всегда отличалось только толстыми брюхами, теологическим педантизмом да диким невежеством. Его грех обвинить в религиозной нетерпимости и фанатизме; его скорее можно похвалить за образцовый индифферентизм в деле веры. Религиозность проявилась у нас только в раскольнических сектах, столь противуположных по духу своему массе народа и столь ничтожных перед нею числительно.

В остальном народ воспринял веру в Бога, как веру всегда воспринимают люди, стоящие вне философий и нравственных предписаний, только с точки зрения утилитаризма: просите и дано будет. А что проще всего по просьбам и желаниям? Конечно, суеверия.

И превратилось наше православие в смесь суеверий, заклинаний, магических древних обрядов и многобожие политеизма. Чем отличается Бог от Николая Угодника или Пантелеймона Целителя.?  Да тем же, чем Зевс отличается от Гермеса  или Асклепия, доступностью по рангу и конкретикой, молиться о торговле или здоровье. А чем отличаются иконы Матери Божией, начиная от Иверской и далее по всем житейским моментам  вплоть до Млекопитательницы и Прибавления ума от  ипостасей египетской богини Исиды, которой молились обо всем, чему молятся Богородице.

Дело не в том, как представлены боги и святые. Важно то, что им в умах простонародья придается божественная сила и способность исполнять желания.

Иными словами, суеверия есть естественная стихия неразвитого  ума и результат отсутствия осознанной веры, а не подчинение страхам и поискам исполнения желаний.

Особенно примечательно в этом отношении, что возврат к религии в нашем еще  совсем недавно индифферентном по отношению к вере  обществе, оказался в первую очередь возвратом к отжившим свой век суевериям и обрядовой запретительности чисто внешнего характера.

В православный храм вас не пустят в джинсах, без платка , но не заметят, что ткань на платье прозрачная и юбка едва прикрывает зад. Главное – не брюки.

Но по истине, чудеса запретительства проявляют наши кавказские народы. Для них мусульманство – это не религия, не вера, а только шариат. Им неважно привлечь к своей вере других. Им важно запретить и оттолкнуть все, что может мыслить и дышать свободно.

И при этом утверждается, что во всех мусульманских странах такие правила. 

Нет, друзья мои, арабские страны давно уже вышли из зоны действия шариата, даже забыли о нем, кроме особо жадных до своей нефти шейхов, боящихся европейской культуры, как мины замедленного действия.

Это наши кавказские республики решили отдельно от всего мира жить по законам неведомо каких гор со средневековым шариатом в придачу.

 Они даже забыли  своих предков, описанных Лермонтовым в повести «Бела», заставив своих женщин одеваться как в эмиратах или в Иране позапрошлого столетия. И все это считается возвратом истинной веры и Бога.

Свои традиции гостеприимства и щедрости забыли напрочь. Ведь не требовали кавказские князья, чтобы герои Лермонтова обязательно приходили в одежде гор и вели себя так же. Но сейчас в этих республиках ревнители шариата спокойно могут выгнать тех, кто иначе одет.

Отказать в медицинской помощи на том основании, что молодой человек был в шортах, а девушка – в джинсах, это уже не шариат. Это глупый фанатизм и неуважения своих собственных законов.

Кавказцы всегда отличались терпимостью к гостям и уж особенно любили на любой праздник угощать как можно больше народу, особенно, если это свадьбы. 

Но сегодня представители богатой элиты этих республик считает своим долгом причинить максимум неудобств граждан других республик и городов, отмечая свадьбы не угощением всех малых сих, а созданием пробок, шума и нарушением ПДД.

Они хвалятся, что они мусульмане и едят только баранину, а не дешевых кур для простых неверных, что уних традиционная кухня никогда не знала ничего, кроме баранины, что у них теперь все самое лучшее и обильное, потому что они мусульмане.

Неужели это есть возврат веры и почитание Божьих заповедей?

Удивительно, но ни в одной конфессии вера и Бог не стали поводом для нравственного самосовершенства, не стали основой для изучения своих же священных книг и своего же богословия.

Только упрямый фанатизм, нетерпимость и невежество, явленное в суевериях и ритуальных запретах чисто внешнего характера.

Наша пресловутая религиозность через полтора столетия объявилась в своем старом виде, том самом, который очень четко обрисовал Белинский:

Замечу только одно: когда европейцем, особенно католиком, овладевает религиозный дух, — он делается обличителем неправой власти, подобно еврейским пророкам, обличавшим в беззаконии сильных земли. У нас же наоборот, постигнет человека (даже порядочного) болезнь, известная у врачей-психиатров под именем religiosa mania, он тотчас же земному богу подкурит больше, чем небесному, да ещё так хватит через край, что тот и хотел бы наградить его за рабское усердие, да видит, что этим скомпрометировал бы себя в глазах общества… Бестия наш брат, русский человек!".

Вглядитесь пристальнее не только в сам народ православный или иной веры, но и в его духовных учителей и вождей и вы поймете, что все в нынешней церкви зиждется не на вере, не на понимании христианства как нравственного лечебника, а только как  на убеждении Что всегда можно подкупить Бога как небесного, так и земного.

В годы перестройки все вдруг забросили Маркса и увлеклись верой в Бога. Все решили, что уж кто-кто, а Бог им все даст, обогреет и накормит без всяких усилий с их стороны.

Массовые молебны, крестные ходы, очереди к мощам, а на деле все то же самое: «подайте бедному родственнику на пропитание, ну и на лечение от запоя».

Потом вдруг обнаружилось, что пропитание и лечение приходит в основном попам и архиереям в виде роскошных автомобилей, вилл и банкетов.

Тогда как и с «неправильным» капитализмом стали говорить, что православие неправильное, что Кирилл не тот патриарх,  что всюду разбой и грабеж, что нужно возрождать  славянское родноверие. Вот оно истинное.

И появились Параскевы Пятницы, которые на самом деле древняя богиня Мокошь, что она владеет магией и судьбой, что храм Параскевы Пятницы девушке нужно обойти трижды и она выйдет замуж.

Дальше больше, что есть определенные дни, когда человек должен носить только белую одежду и посылать правильные просьбы Высшим Силам, что Христос явится вам с твоими родовыми ангелами, и ты узришь Свет.

Что это за симбиоз всех религий? А ничего удивительного в этом нет. Это естественное состояние невежественного разума в поисках управляющей им системы. Будь то религия конфессиональная, будь то учение или суеверие, в них возникает потребность когда человек хочет быть управляемым. Все эти определенные дни белых одежд, все эти ритуальные хождения, все эти свечки с правильными просьбами правильно поставленные и в правильный день, правильным святым и с правильными подходами, есть ничто иное как обычный кодификационный ритуал. Почему люди выбирают себе талисмыны или вставание с определенной ноги, ракскладывание бумаг для работы на определенном конце стола, счастливый день или час, передачу свечки только через правое плечо и т.п.? А потому что человек сам ставит себе определенные рамки в поведении, сам навязывает себе ритуал, не осознавая, что тем самым лишает себя свободы мысли и поведения по разуму. Человек –прирожденный книжник и фарисей, начетчик и ритуалист, которого Христос во своим учением хотел сделать свободным сыном Бога.

Но человеку это как бы и не нужно. Свечку поставил и жди счастья.

Чем выше возносятся купола церквей, чем больше строится их во славу не Богу, а карману строящих и принимающих, тем глубже в суеверный фанатизм погружается наш народ, видя не Бога, а только условные традиции постов, одежды  и разбивания лбов в молитвах с просьбами о благополучии.