В последнее время подобные идеи стали ведущими в головах наших экономистов и политологов. Элита, элита, элита... Только она может решить, только она может видеть… Ну да, она может видеть, что ее время истекло, что само разделение общества на классы на принципе частной собственности и прибыли, присваивать которую позволяет опять таки принцип частной собственности, является анахронизмом. Но где тот класс, который отберет власть у циничной и жадной элиты? Когда-то, на заре капитализма это была буржуазия. Но с тех пор эта самая буржуазия намертво срослась с аристократией, и являет собой единую классовую сущность. Финансовая или промышленная олигархия никогда не будет действовать в интересах всего мира.
Можно заниматься конспирологией, можно выводить надежду на элиту из экономических выкладок. Но классовая сущность любой элиты останется неизменной. Точно так, как невозможно объединить народ и власть в нашей стране, невозможно рассчитывать на спасение мира через внезапный альтруизм эксплуататора.
Чтобы мир изменился, нужна не борьба кланов или элит, а борьба между классами – выразителями разных интересов внутри общества, правящему классу нужен класс-антагонист. Напрасно нынешние теоретики экономисты и политологи отказываются от учения марксистов о классах. Не заговор внутри элиты, не братья «свободные каменщики» стали могильщиками абсолютизма, а именно новый социальный класс буржуазии. Но с тех пор буржуазия сама превратилась в правящую элиту, и ее классовые интересы слились с интересами некогда господствующей аристократии. И задача современного движения – это консолидация класса, способного стать альтернативой капиталистической элите.
Свобода политическая и нравственная граждан внутри государства, непременное условие развития капитализма, дало возможность сформироваться новому классу, не связанному с частной собственностью, пролетариату. В тот период, в разгар промышленного расцвета капитализма и роста числа наемных работников, рабочий класс казался единственной силой, способной повернуть общество и путь его развития ко всеобщему благу.
Но технический прогресс, развитие науки, ограбление колоний и совершенствование финансовых структур, основанных на процентах и росте прибыли, позволили всем слоям европейского общества шагнуть в общество «равных возможностей» и материального благополучия.
Где теперь рабочий класс, бесправный и угнетенный, где крестьянство, прозябающее в невежестве? Они есть, но они больше не являются теми, готовыми на любые революции классами.
На первый взгляд, классовая теория Маркса кажется устаревшей и применима лишь для периода промышленного расцвета Европы. Это так, если мы будем думать, что изменения в обществе, это просто смена правящих элит, как было всегда. Но коренное переустройство требует ликвидации эксплуатации человека человеком, уничтожение частной собственности и частного способа присвоения прибавочного продукта. Никогда никакая интеллигенция или часть элиты Запада не пойдет на подобные революционные действия.
Рабочий класс потому и является единственным революционным классом, что ему нечего терять кроме собственных цепей. Но если считать рабочий класс связанным с машинным производством, с фабриками и заводами, то в настоящее время новые технологии превращают пролетариев в подобие любого гражданина, живущего трудом своих рук. Не случайно говорят теперь о пролетариях умственного труда. В настоящий момент большинство населения мира живет продажей своего труда, свободно от частной собственности и зависит от прибыли или процентов в банке только при расчете собственного заработка. И что? Многие из них получают хорошую зарплату, имеют продвижение по служебной лестнице, а бывшие пролетарии, ставшие чиновниками, еще и капиталы на старость откладывают. Какая уж тут революционность. Так думают очень многие. У народа нет вождей, нет личностей, достойных стать вождями. Протестное движение разобщено и разнолико. А если взглянуть иначе и спросить: чьи интересы будут отстаивать вожди протестного движения? Какой класс призовут они на борьбу с мировыми корпорациями и финансовой элитой?
Но если революционный класс на настоящий момент в Европе и России отсутствует? Если цели и задачи переустройства общества в интересах справедливости и свободного развития , в большинстве случаев даже не осознаются народом, а понимаются только в рамках отживших мещанских интересов? Говорить о революционной ситуации вообще не стоит, потому что на нынешнем уровне развития общества причины недовольств, как правило, вызваны неотъемлемыми кризисными явлениями капитализма, которые на какой-то момент ухудшают положение того или иного слоя. Так неужели нет сил в мире, противостоящих несправедливости, войнам и эксплуатации?
Перед революцией 1917 г. Мережковский полагал, что общество может исправить интеллигенция, русская интеллигенция. Вот и теперь, многие считают, что интеллигенция способна перевернуть мир. Но уже первые послереволюционные годы в России показали, что интеллигенция не обладает ни жертвенностью, ни реализмом, ни способностью отречься от собственного благополучного уровня жизни. Она отделена от народа собственными амбициями и непониманием будущего. Но элита упорно продолжает верить в то, что именно она и служащая ей интеллигенция способны найти путь выхода из кризиса при условиях сохранения собственной власти и собственности. Ради этой идеи развивают теории постмодернизма, разрушают традиционные общества. И возможно, в этом есть определенный смысл.
Наш мир в настоящий момент очень напоминает античный мир накануне падения Римской империи. Но Рим уничтожили не только варвары. Революция, которая должна была изменить старые социально-экономические отношения и дать развитие новым производительным силам явилась со стороны идеологии. Раз нет революционного класса, то победить может революционная идея. Ею было христианство.
Нельзя сказать, что Рим не знал философии, ставшей основой христианства. Марк Аврелий, Плотин, стоики. Но когда философия стала религией и охватила своим вероучением простой народ, когда правящая элита увидела и поняла все выгоды, которые ей дает новая религия, тогда и начались те изменения в обществе, которые привели к гибели старого мира и появлению нового.
Да, некогда мир объединила и дала импульс нового развития идея: «нет ни раба, ни господина. Нет ни эллина, ни иудея». Потом появилась новая идея: «свобода, равенство, братство». Но перевернула мир и заставила его задуматься о справедливом обществе без эксплуатации идея-лозунг: «Земля – крестьянам, фабрики – рабочим. Мир хижинам, война дворцам». Что предложит нынешнее развитие кризиса? Чем заменит общество свою жажду потребления? Постмодерном? Новым индивидуализмом или развитием теорий расовой неполноценности?
Судя по тому, как в России упорно внедряется религия при полном запрете на национальное разделение: русский, татарин, иудей, но при полном поощрении религиозного разделения: православие, ислам, буддизм, в головах идеологов родилась утопическая идея переделать мир с помощью возрожденной конфессиональной самоидентификации. Если следовать подобной логике, то тогда стоит признать волну иммиграции в Европу заранее запланированной акцией, направленной на возрождение духа христианства. Коренное население Европы будет стремиться сохранить свою культуру и традиции на волне сопротивления духовному вторжению иноплеменников. А противостоять оно может исламу и исламизации только как христианское, только через возвращение к церкви и вере. Что это даст? Войны религиозные и национальные, с последующим объединением в мировую религию антихриста, как обещано в Апокалипсисе?
Ясно только одно: крайний индивидуализм и война всех против всех может закончиться только полным разрушением всех основ общественной жизни. Постмодернизм при всей его почитаемости западной элитой, является лишь этапом в процессе поиска новых идей, способных обновить мир. На каких бы принципах индивидуализма не был построен западный мир, как бы не разобщали общество либеральные ценности и права человека, если народ хочет выжить, он непременно уйдет от этой идеологии, ведущей к смерти культуры и нравственности, но к возрождению рабства и нивелировке всех человеческих чувств. Евангельская «теплохладность» это наихудшее из всех человеческих состояний. Но именно к ней ведет человечество либеральная модель потребительского общества.
Впрочем, человечество всегда склонно видеть свою эпоху чем-то исключительным, особенно в отношении «упадка нравов»
Вот вроде бы юмористический рассказ А.П.Чехова «Разговор пьяного с трезвым чертом» : Черт жалуется человеку:
«Прежде, действительно, у нас было занятие… Мы людей искушали… совращали их с пути добра на стезю зла… Теперь же это занятие, антр-ну-суади и плевка не стоит… Пути добра нет уже, не с чего совращать. И к тому же люди стали хитрее нас… Извольте-ка вы искусить человека, когда он в университете все науки кончил, огонь, воду и медные трубы прошёл! Как я могу учить вас украсть рубль, ежели вы уже без моей помощи тысячи цапнули?»
Вот Мережковский цитирует Герцена: "Везде, где людские муравейники и ульи достигали относительного удовлетворения и уравновешивания, - достижение вперед делалось тише, и тише, пока наконец не наступала последняя тишина Китая". По следам "азиатских народов, вышедших из истории", вся Европа"тихим, невозмущаемым шагом" идет к этой последней тишине благополучного муравейника, к "мещанской кристаллизации" - китаизации.»
Вот пишет сам Мережковский в статье «Грядущий Хам»: Мироправитель тьмы века сего и есть грядущий на царство мещанин, Грядущий Хам. У этого Хама в России - три лица.
Первое, настоящее - над нами, лицо самодержавия, мертвый позитивизм казенщины, китайская стена табели о рангах, отделяющая русский народ от русской интеллигенции и русской церкви.
Второе лицо прошлое - рядом с нами, лицо православия, воздающего кесарю Божие, той церкви, о которой Достоевский сказал, что она "в параличе". "Архиереи наши так взнузданы, что куда хошь поведи", - жаловался один русский архипастырь XVIII века, и то же самое с еще большим правом могли бы сказать современные архипастыри. Духовное рабство - в самом источнике всякой свободы; духовное мещанство - в самом источнике всякого благородства. Мертвый позитивизм православной казенщины, служащий позитивизму казенщины самодержавной.
Третье лицо будущее - под нами, лицо хамства, идущего снизу - хулиганства, босячества, черной сотни - самое страшное из всех трех лиц».
В настоящее время нас пугают постмодернизмом, либерализмом, правами человека, ювенальной юстицией, исламизацией Европы. И если сравнивать наше время и время прошедшее, то ясно выступит одно очень характерное явление: чем глубже кризис капиталистического мира, тем страшнее картины всеобщего упадка и разложения, которыми запугивают бедное население те же самые элиты, которые этот кризис и создали.
Новая идея или, очищенная от мусора всевозможных измышлений и дискредитаций, старая идея об обществе без эксплуатации и насилия, новый класс, способный осознать необходимость не внутренней борьбы между элитами, а борьбы на полное уничтожение этих элит, - вот что нужно обществу.