Мысли и чувства современного человека

В одном из постов в  Дзен довелось наткнуться на оригинальную запись: «Самый страшный писатель - это Чехов.

 Уж куда до него всяким профессиональным "пугальщикам"!

И дальше идет сравнение Стивена Кинга, Клайва Баркера и им подобных с рассказами Чехова «Спать хочется» и «Тоска». «Вот это - страшно.», - восклицает автор, сам не понимая, чего же испугался. Жизни? Или прошлых веков?

 Похоже, он кроме телеэкрана не видит вокруг себя никакой жизни и наивно полагает, что пугающая мистика и фэнтези и есть реальность, и что пугаются люди только глядя на монстров и мертвецов.

Да и вообще, страх для автора определяющее чувство, а сострадание и сопереживание, которые вызывают рассказы Чехова, далекие от того, чтобы пугать граждан, но призваны  пробуждать у них именно эти чувства.

Уже в который раз приходится убеждаться, что наша молодежь находится не только под прессингом дезинформации и идеологической диверсии антисоветизма, она еще и о гуманизме, этике и культуре поведения имеет очень слабое представление.

Итак, чувство сострадания, чувство гражданской ответственности за состояние общества мы переводим в ужастики Стивена Кинга.

А вежливость и уважение как проявление своего понимания этических норм, пытаемся разделить и смело заявлять: « я не могу уважать стариков. Они ведут себя так, что не достойны моего уважения (кассирши в супермаркете).

И каким образом она это свое неуважение проявляет? Кидает им продукты в лицо? Не дает сдачи? Грубит?

Для нее вежливость не значит ничего. Она понимает только то, что не может уважать. А раз не уважает, то и не заставляйте ее с ними вести себя прилично.

Ей не хочется слышать, что личные чувства остаются в душе человека, и объявлять о них, тем более обобщая и превращая старость в некий  групповой дефект, совершенно аморально.

На своем рабочем месте человек обязан проявлять вежливость, которая  в данном случае, становится синонимом уважения.

Вежливость и тактичность проявляют себя как внешние формы уважения. Однако, правильное поведение теперь можно рассматривать не как норму этикета, а лишь как проявление твоих личных чувств к кому-то или чему-то.

Нынешние правила поведения убеждают человека быть самим собой и  если он кого-то не уважает, то имеет право быть невежливым. Именно подобное поведение мы и встречаем повсеместно.

Грубость, хамство, нетактичность и отсутствие вежливости оказываются всего лишь моделью искреннего поведения со всеми, кто тебе неведом и не заслужил твоего уважения. 

А западноевропейская вежливость большинством наших молодых граждан рассматривается как лицемерие. « Сами тебя ненавидят, а еще улыбаются». Но подобная мысль, во-первых, не доказана, а во-вторых, чужая вежливость сохраняет тебе твой душевный покой. А это важнее искренних чувств чужого человека.

В качестве примера сразу двух основополагающих мировоззренческих установок молодых блогеров,  сюжет сегодняшней хроники. 

Крымский тренер MMA избил продавщицу из-за замечания про маску

 Телеканал "РЕН ТВ" сообщил об избиении продавщицы тренером боев MMA из-за просьбы не посещать магазин без медицинской маски.

По сведениям телеканала, боец пришел в один из магазинов Крыма со своей девушкой. На молодых людях не было медицинских масок, в связи с чем сотрудница магазина сделала им замечание.

После этого спортсмен вышел на улицу, а его женщина вступила с продавщицей в конфликт. Мужчина вернулся и несколько раз ударил сотрудницу магазина.

Мало того, что речь не идет уже об уважении, а хотя бы о тактичности и вежливости в общественном месте, сюжет  сам по себе, гораздо более ужасный чем те два рассказа Чехова, на основании которых автор поста решил сделать себе имя и назвать самым страшным писателем А.П. Чехова. Подобные житейские сцена усеивают нашу повседневность гораздо обильнее, чем тоска одинокого извозчика.

Современная наша действительность гораздо страшнее и мистической фантастики, но  и реализма прошлых веков.

 Примитив мыслительный неспособен расцветить палитрой многообразия ни чувства, ни их понимание. И вина в этом лежит на нынешнем понимании свободы личности. С личности сняты не только правила хорошего тона, требования вежливости и тактичности.  Этические нормы – это последнее, что мешает раскрепощению внутреннего Эго человека в его взаимоотношениях с себе подобными. Но человек не может пребывать вне эмоциональной сферы. Так или иначе поведение соседа может его задевать и угнетать. А чтобы подобного не произошло, нужно все его эмоции сконцентрировать на нем самом. И эта концентрация должна быть в высшей степени позитивна. Отсюда и теории, и учения, и медитации, и самовнушения, закороченные на радости и счастье.

Позитив и только позитив и прежде всего позитив. Не берите близко к сердцу, не переживайте, умейте абстрагироваться от проблем. Даже фильм  «Молодость» взял себе идейным лозунгом установку:  друзья рассказывают  друг другу только хорошее. 

Нынешнее наше либеральное стремление уесть Советы тем, что привычка «не высовываться» является чисто советской. Это страх КГБ и прочих репрессий, на самом деле к Советам не имеет никакого отношения.

Нынешнее «не высовываться» никак не связано ни с политикой, ни с социально-экономической борьбой, ни даже с гражданственностью. Это лозунг спокойной жизни: ты никуда не лезешь и тебе никто не мешает. Чужие беды и страдания – это негатив, которого нужно избегать. Каждый человек отвечает только за себя. А я сам хочу отвечать только за свой покой и счастье. А потому я медитирую с утра на позитиве. Смотрю на солнце. Выхожу на пробежку. Все хорошо и прекрасно.

И вдруг Чехов. Такой негатив и такой страх.

Конечно, проще прочесть Стивена Кинга попугаться, получить удар адреналина от пережитого страха и потом с удовольствием окунуться в современный благополучный мир.

Конечно, ни А. Чехов, ни Л. Толстой, ни М. Горький не подойдут. Слишком мрачно и слишком похоже на настоящую жизнь. От такого стресса сразу не избавишься.

Поэтому лучше смотреть осовремененную пьесу или оперу. Там хоть и действие драматическое, и музыка, доходящая до накала страсти, но вот антураж в виде вентилей и труб, или нагромождения столов или досок вкупе с одеждой двадцатого века, хоть милицейской, как в осовремененном «Князе Игоре»,

 или не менее осовремененой «Травиате»

хоть в дырявых пиджаках и рваных платьях, хоть  в ночных рубашках, но непременно, чтобы внешнее чуждое действию все-таки отрывало человека от соединения происходящего с  музыкой, эпохой  и авторским замыслом от мысли, что такое могло быть, хоть в 15, хоть в 18 или 19 веках.

Разрыв внешнего и внутреннего гораздо проще создать именно смешением эпох и поведенческого несоответствия действию.

Вот и получается, что ни одна пьеса в новой интерпретации, ни одна опера в том же антураже , не способны заставить человека  страдать и сострадать действию и переживать до слез.

Человек, лишенный дара слез, никогда не станет переживать чужие невзгоды или обиды. Самомнение заключенное в скорлупу собственного благополучия и собственного гипноза счастьем и благополучием, глухо к состраданию и сочувствию.

Катарсис, который возводили в высшую точку искусства древние греки, недоступен новому менталитету осовремененного взгляда на жизнь.