Смена парадигмы

или Гегелевская спираль, устремленная вниз

Очень часто приходится слышать от отцов церкви о том, что женщина должна заниматься своим прямым делом – рожать детей, а мужчина – добывать средства для жизни семьи. 

Домострой стал как бы новым нашим идеологическим оружием.

Допустим. Но как быть с экономическими аспектами и с аспектами творческих способностей личности и ее самореализацией?

Ведь если женщину исключить из общественной жизни и посадить дома с детьми, то необходимость в ее образовании не отпадет. Не все же смогут нанимать образованных нянь или гувернанток. А оставаясь дома с детьми мать должна обладать запасом знаний, чтобы контролировать занятия детей в школе.

Далее, пребывать в невежестве в условиях современного быта тоже невозможно. Женщину нужно научить музыке, рукоделию, кулинарии, чтобы ее пребывание в доме не стало причиной ее духовной и нравственной деградации.

Те безобразные факты, когда матери бросают детей, или когда матери отбирают детей у отцов только ради того, чтобы получать алименты, но сами не занимаются ребенком, те факты, когда матери пьют, то есть вся антисоциальная ситуация в семьях – есть  плод праздности, неспособности к труду и отсутствие хорошего образования, соединенные с полным своеволием и жаждой удовольствий.

Чтобы избежать подобной картины, женщину следует учить особо, чтобы воспитать из нее хозяйку и мать.

А теперь спросите себя, кто и когда получал образование в прошлые века. Мужчины, а женщины воспитывались дома, получая домашнее образование. И какой социальный слой это был? Богатые помещики и аристократы.

Потом появились пансионы для девиц, и даже институты (Смольный). Но и те и другие были платные и хорошо платные.

Образование ныне бесплатное. Но чтобы прояснить картину, нужно помнить, что любой гражданин так или иначе, но платит и за бесплатное образование, и за бесплатное лечение, и за другие блага цивилизации, платит своим трудом, отчисляя государству налоги.

Женщина из общественно-полезного труда выпадает, потому что хоть и заинтересовано государство в рабочих руках и жаждет поднимать демографию, но содержать женщин с детьми за свой счет оно не готово. Оно должно платить мужчинам повышенную зарплату, но ни частный капитал, ни государственный на такую меру не пойдут. Гораздо выгоднее и частнику, и обществу, чтобы женщина работала, производя прибавочный продукт наравне с мужчинами.

Если и сможет мужчина прокормить семью один, то таких семей будет очень и очень мало, потому что в оценку «прокормить», входит все-таки нечто большее, чем хлеб. Это и благоустроенный быт, и возможности качественного отдыха и материальные потребности выше прожиточного минимума с одними брюками или платьями на несколько лет.

Кроме того образование женщины, готовой воспитывать детей, должно быть тоже выше среднего. А что значит отдельные пансионы для девочек? Это новые средства, иногда большие, чем для обычных школ, а значит – платные, для избранных.

Но стоит спросить еще и самих женщин. Готовы ли они выпасть из общественной жизни навсегда, как выпадали когда-то, не имея возможности развить свои способности и даже элементарно, получить образование такое же как мужчина.

Думаю, что большинство женщин не согласятся спуститься на ступень неравенства в социальном и духовно-нравственном отношении.

Есть и еще один аспект. Женщина без образования и специальности, окажись она одна после развода, потеряет возможность содержать себя. Без специальности и трудового стажа она рискует попасть на самый низ социальной лестницы, как это было когда-то.

Значит следующий шаг – это запрет разводов. То есть то, за что боролось общество несколько веков, за свободу чувств и свободу отношений между мужчиной и женщиной, за отказ от лицемерия, насилия и неравенства, должно вернуться в наш мир в полном объеме.

В сухом остатке, следуя требованиям церкви, будем иметь:

Отдельные школы для девочек, готовящие домашних хозяек с музыкальными и языковыми знаниями.

Повышенная оплата мужчине – содержателю семьи.

Запрет не только на аборты, но и на разводы прежде всего.

Женщина вне семьи и вне мужской заботы становится  асоциальным элементом или как говорят сейчас: с пониженной социальной ответственностью. Вот только ко второй древнейшей она может не иметь никакого отношения. Ее социальное положение будет обусловлено ее зависимостью от мужчины и ограничением ее социальных прав на основе домостроительства по канонам церкви. 

 Ведь ее образование будет ограничено, а значит предложение на рынке труда может касаться только неквалифицированной работы. 

Но даже на такой работе ее зарплата, будет меньше мужской. Ее права на ребенка будут ограничены. А запрет на развод породит массу скрытого разврата. То есть мы вернем все то, от чего общество освобождалось столетиями: женское неравноправие.

Если называть вещи своими именами, то во избежание превращения женщин в рабынь следует вернуть сословия, когда женщина из определенного слоя могла обеспечить свое существование социальным статусом и получать некоторый пенсион за работавшего некогда на солидной службе отца, как это было когда-то и есть сейчас в некоторых арабских мусульманских странах.

Да, перспективы, прямо скажем, заманчивые.

Но есть и другой вариант, гораздо более современный и адекватный. Это полное упразднение семьи как социально значимой единицы.

Семья образовывалась как социально-экономическая единица. Богатые должны были передать свои богатства в определенном порядке родства, чтобы избежать финансовых споров и дробления состояния.

Частная собственность породила семью. Она ее и поддерживала всегда, превращая в некий авторитарный институт , требующий от личности замены чувств на долг и обязанности.

Но когда большинство населения превратилось в наемных работников, то удержать семейные узы неразрывными в условиях охлаждения чувств, психологической несовместимости и материального неравенства между супругами при том, что какая-то половина готова паразитировать на другой, стало излишними неприятными моментами совместного сожительства.

Брак потерял свою актуальность. Правда, материальные ценности в виде квартиры и наследства на какой-то момент сдерживали лавину разводов. Но и эти блага для нынешнего поколения уже не составляют ценности.

Только дети могут стать камнем преткновения при разводе. Отсюда появление и распространение обычного сожительства без оформления его в виде законного брака.

Убежденность, что гражданский брак или сожительство приведет к тому, что никакого брака не останется вовсе, а будут только временные связи, ошибочно. Те, кто не умеет жить в любви и взаимопонимании не останавливаются перед разводом даже, когда брак заключен официально.

Венчание в церкви еще в меньшей степени, чем печать в паспорте, удерживают людей от разводов.

И вместо того, чтобы скандалить и делить имущество и детей, похищая их то одним, то другим родителем и подавая в суд друг на друга, гражданский брак не налагает никаких юридических норм и не приводит к озлоблению и конфликтам. При любом повороте каждый остается при своем интересе. Даже дележа детей не происходит. Мать, как родившая их, становится и воспитателем их.

Все упирается в нравственные качества каждого члена из пары, соединенной любовью и желанием жить совместно.

При свободном союзе не возникнут преступные коллизии, когда муж не дает развода и держит жену в зависимости по денежным причинам, когда развод означает нищету. Не будет конфликта между поборниками семейных ценностей и сторонниками закона о пресечении насилия в семье.

Исчезнет объект приложения усилий по разбору юридических закавык, и исчезнут причины для выяснения кто прав и в чем.

В принципе, если нет экономических причин для превращения семьи в государственный институт, то семья может стать добровольным союзом независимых ни материально, ни уголовно, ни законодательно, людей. Объединит их только чувство, нравственная ответственность и любовь к потомству. 

И все бы было хорошо, если б не одно «но». Человек потому и извлек из недр своего подсознания религию, а первоначально магию и чудо, что не способен на одном рационализме вести правильную жизнь. Нет-нет, да занесет его в дебри бесконтрольного потребительства, безответственной власти и злоупотребительной силы. Кроме того, ему, как любому живому существу, нужны указания, чтобы запустить в работу вторую сигнальную систему. Этот пуск совершают традиции и обычаи.

Гражданский брак был и останется неустойчивым соединением тех и только тех, кто совершенно не имеет собственности и экономической заинтересованности в сохранении семьи.

Если гражданский брак будет оформлен любым, самым небольшим ритуальным действом, он может стать законом вне закона.

И вот именно на таких вроде бы не актуальных ритуалах человек утверждает свое согласие принять тот или иной образ жизни. Но пока ритуала нет, пока нет знака, закрепляющего свободное волеизъявление, любой союз , даже самой верной любви, представляется как случайное явление, вне закона и порядка. 

Светский разум прекрасно понимает эту особенность человеческой психики. Именно по этой причине в Советском Союзе уже в двадцатые годы отказались от свободного сожительства без брака и от свободной любви. 

Не способны люди быть высокоморальными и сознательными, не могут они поверить в разум и чувства без символа, ритуала или закона.

Любое решение двух людей жить совместно, является всего лишь изъявлением их чувств и воли. Никакой ритуал не делает этот союз лучше или хуже.  Уж если считать женщин бесплатными проститутками, то это относится к любому сожительству, законному, венчанному или гражданскому. Меняется лишь оценка личностью собственного статуса в плане ответственности за того, кто рядом.

Придумайте ритуал, обряд, сакральные слова для соединения пары, и она приобретет в собственных глазах нравственную законность.

Нас венчали не в церкви

Не в венцах, ни с свечами

Нам не пели ни гимнов,

Ни обрядов венчальных

Венчала нас полночь

Средь мрачного бора

Свидетели были

Туманное небо да тусклые звезды...

На страже стояли

Утесы на бездне

Постель постилали

Любовь да свобода 

( А. Даргомыжский, Тимофеев . Свадьба , 21 февраля 1834 г.)

Только воспитание в понимании нравственного долга и ответственности за тех, кто рядом, можно решить вопрос семьи и брака, но не церковными призывами к традициям и Домострою.

Брак  как институт  имеет отношение только к вопросам собственности, наследства и права, но не связан ни с каким нравственным долгом. 

А церковь на самом деле возмущает только одно: без венчания не будет дохода.  

Нет у церкви и права требовать лишить женщину свободы в выборе ее предназначения, как нет права обязывать семью быть многодетной.

Это скучно и обманчиво видеть во всем единообразие. Нельзя человеку навязать обязанность быть рабом своей семьи. Нельзя навязать женщине стать гражданином второго сорта, ущемленным в праве на образование и труд.

Церковь стала требовать от людей возврата к условиям далеким от тех отношений в экономике и праве, которые сложились в новом обществе. Невозможно вернуться вспять, но возможно проповедовать для наивных умов заведомо невыполнимые требования, будь это брак, семья или деторождение.

Конечно, если очень хочется, то можно требовать что угодно и при этом утверждать, что так должно быть. Но на основании чего так должно быть, понять трудно. Да и не бывает возврата к старому без насильственного насаждения рамок, запретов и насилия.

То, что ушло в небытие вместе со старыми формами удержания человека в тисках традиций,  выработанных зависимостью человека от денег и чужой власти, ушло навсегда. Возврата к старому нет и не может быть. Нужно думать и говорить о новом, о том, что даст человеку подлинную свобод, понимание любви и долга перед любовью.