Вирус вирусом не излечивается.
Пустые храмы, пустынные улицы городов, пустынные парки. Символ нового времени? Или это предсказание будущего?
А ведь еще совсем недавно подобная картина не являла собой ни апокалипсиса, ни военной осады городов или стихийного бедствия.
Еще недавно люди шли на работу, возвращались домой и не спешили ни в кафе, ни в ТРЦ, ни на прогулки, тем более на велосипедах, в парки и скверы.
Билеты в театры были доступны желающим, билеты к кино только перед началом сеанса продавались в порядке очереди, а магазины наполнялись только в час пик, как и транспорт.
В выходные шашлычный дым не застилал небо, а улицы не превращались в толкучий базар.
Люди любили посидеть дома, почитать книги, посидеть у подъезда или на детской площадке, беседуя или играя в домино, шашки, шахматы.
В парках играл духовой оркестр, в скверах сидели пенсионеры, а в кафе угощалась мороженным молодежь.
И вдруг мир превратился в кочевой лагерь во время наступательных военных действий противника.
Ницца с населением в 550 тыс. жителей вмещает в себя с начала курортного сезона 4 млн. отдыхающих.
И она не одна. Каждый исторический или курортный центр увеличивает свое население в 4-5 раз. И это излишнее население не рабочие руки, а гуляющие и отдыхающие толпы успешных людей.
Опустела провинция и разрослись несколько перспективных городов, став государством с высокой плотностью и далеко не полной занятостью, в государстве.
Люди из одних государств ринулись на поиски материальных благ и развлечений в другие, на их взгляд подходящие. Никакой патриотизм или любовь к своим пейзажам, языку, культуре и соотечественникам больше не считаются достоинством. Человечество в безумии уверено, что везде лучше, чем на родине, и устремляется туда, где каждый заведомо останется всего лишь ничтожным работником-потребителем, а не творцом и создателем научных и культурных ценностей
И люди в таких условиях перестали находить себе развлечение и занятие без внешних раздражителей. Люди разучились читать, проводить вечера и свободное время дома или в гостях у родственников и друзей.
Люди не готовы сажать цветы на клумбах у дома, не готовы любоваться этими цветами, люди перестали обмениваться рецептами интересных блюд и готовить на собственной кухне для себя, детей и гостей, предпочитая готовое и упрощенное, одновременно уверяя себя, что это современно и интересно, престижно и круто. Детям не устраивают домашних дней рождений с предоставлением инициативы изобретать игры самим детям, но ведут их в кафе в стандартные залы, усаживая за казенные столики и развлекая их услугами стандартных аниматоров, даже не понимая того, что любой самый дорогой интерьер и любой самый крутой аниматор – это чужая работа для своей выгоды, а не тепло родных и друзей, делящихся с тобой своим теплом и фантазией, идущей от любви.
Мещанские интересы и мещанская безвкусица завоевали умы и сердца среднего класса, лишенного душевного тепла и поиска духовного взаимопонимания и заменившего их на материальное изобилие с желанием похвалиться именно им, а не дружеским взаимопониманием.
Молодежь нового времени считает дикими пережитками сохранять стеклянные банки для собственноручно сваренного варенья, готовить что-то дома, читать или заниматься поделками. Если и лепит кто-то или вышивает нитками или бисером, то непременно ради того, чтобы только заработать лайки в соцсетях или заработать деньги, продавая свои работы как самозанятые.
Запретить людям гулять и ездить на курорты? Запретить кататься на велосипедах? Запретить ТРЦ?
Закрыть лишние кафе и рестораны?
Абсолютно невозможно и ненужно. Спрос рождает предложение. То, что можно продать и чем можно заинтересовать будет непременно использовано для получения прибыли. Мода и идеология стимулируют общество и извлекают для себя выгоду. И воздействие становится массовым и неизбежным как ливень из грозовой тучи.
Есть такой термин: коллективный иммунитет. Но есть и другое – коллективный интеллект или коллективный идейный настрой. А в наше время господствует коллективный ажиотаж. Именно в такую эпоху мы и попали.
Ажиотаж, рожденный пропагандой и обуявший людьми словно эпидемия, эпидемия кочевничества и есть смысл нашей жизни.
Ведь стремятся люди не открывать неизведанные земли, ни пылить по дорогам Марса. Они стремятся туда, куда ведут их гиды и турагенты, в самые популярные, самые истоптанные места, чтобы прикоснуться к тому, что для них избрали другие.
Чем отличается великое переселение народов от наших нынешних перемещений огромных масс людей, считающих себя вправе претендовать на все то, что имеют другие?
Кочевники азиатских степей не знали государств и их границ, Он не стремились завоевывать территории. Все, что их влекло – это неизведанное богатство, красота чужого быта и удобства, созданные чужими руками. То, что они грабили, забирая себе, не являлось актом жадности и грабежа. Они видели роскошь и хотели сохранить ее для себя в своих степях. Они уносили двойное богатство, богатство культуры духовной и в качестве в качестве осязаемой , культуры материальной.
Так происходит и теперь. Толпы свободных и сытых людей бродят по миру с целью получить блага культурные и богатства духовные, то есть то же самое, что и кочевники, не имея возможности создать эти ценности внутри себя силой мысли, приобщающей человека к вековой истории человечества и его культуре тысячелетий.
Это тот вариант, который сейчас исповедуют и в религии, и в магии, когда силой духа никто не может ничего получить, но только осязанием, зрелищем и вкусом.
Особенно показательна нелепость человеческих увлечений и жадности в отношении религии.
Еще совсем недавно православные храмы пустовали почти во все дни года. И только на Пасху праздная публика ломилась в храмы на ночную службу. Что она хотела увидеть, что обрести, сказать трудно.
Но когда эту публику останавливали наряды милиции, граждане не возмущались, а молча шли по домам.
И вдруг служба в храме или благодатный огонь, крещенская вода и пасхальное богослужение стали такой потребностью, что на страницах СМИ не прекращаются споры и скандалы по поводу закрытых храмов на карантин.
Читая все то, что пишут юристы по поводу нарушения карантином чьих-то конституционных прав; слушая призывы к неповиновению, которые распространяют православные, встречая возмущенное недовольство властями и самим коронавирусом, который не выкашивает сотни и тысячи за один раз, невольно думаешь, а в самом деле, зачем ограничивать в свободе тех, кто хочет бесстрашно встречаться с эпидемией?
Пусть свободно болеют и свободно умирают. Бесчеловечно? Отнюдь. Стратегически? Да. Именно получив свободу болеть и заражаться, все граждане ринутся в больницы и поликлиники лечиться. И неожиданно столкнутся с тем, что мест в больницах нет, и не предвидится. А тогда уже сами попросятся на изоляцию. Но уже в этом случае не будет недовольства тем, что им трудно сидеть дома, тем, что у них ожирение или атрофия ног, тем, что детей нечем развлекать, а самим взрослым остается только ругаться с родными.
В пример приводят Швецию без карантина. Но Михаил Яхкинд пишет, что именно в Швеции смертность заметно выше средней.
И может быть, в своем трагичном положении безвыходности люди сами задумаются над смыслом жизни.
Только сами и только осмысливая самостоятельно, а не поддаваясь влиянию СМИ и прочих соцсетей, люди переоценят жизнь для самих себя и найдут в ней новые краски, а не только потребительские возможности, которые предлагают им за деньги по расчету, а не ради их просвещения или улучшения их духовной жизни.
А пока в людях не меняется ничего.Показательно, что нигде в соцсетях не обсуждается ни один новый фильм, спектакль, игра актеров, не вспоминаются старые романы и не обсуждаются темы, перекликающиеся с классическими произведениями.
Православные спорят о закрытых храмах, но никто ни разу не сказал и не написал ничего о том, что и как поют в церкви.
Громадные очереди на несколько часов выстраиваются к мощам святых, но что это дает верующим, они сами понимают не слишком отчетливо. Так нужно, так благочестиво, так сказали.
Ничуть не лучше обстоят дела и с искусством. На выставки теперь ходят только ради того, чтобы запостить фотку с такого значимого мероприятия. А между собой с удивлением говорят: и что здесь смотреть? За что деньги платить? Так было на выставке пинакотеки Ватикана и выставке работ Айвазовского.
Так в чем же дело? В излишней свободе или в излишнем благополучии населения всего мира? Или дело в том, что большинство населения стало легко управляемой толпой?
А давайте вспомним кочевников. Чем они отличались от армий всех последующих эпох и всех государств? Равенством. Каждый член организации – племени имел равные права. А значит и интерес у них был общий. И пользоваться добычей могли все.
Нынешнее наше единство интересов как раз и исходит из того же самого равенства, не регулируемого ответственностью. Желание увидеть и попробовать только то, что узнали и попробовали все граждане мира.
Коллективный разум потребителя не имеющий индивидуальности.
Разница имущественная в данном случае не столь уж и категорична.
Я могу накопить и поехать на тот же курорт, на который едут богатые. То же самое и с культурой и искусством, с образованием и лечением.
Каждый имеет право. Так и должно быть, но не во всем и не всегда. Право должно основываться на необходимости. Не всем и не всегда есть необходимость в том, в чем нуждается другой.
Раньше в Советском Союзе это право необходимости основывалось на работе, на культурно-образовательном цензе и на потребности, сформированной воспитанием. Поэтому там, где равенство диктовало общедоступность, существовали определенные предложения: театры и филармонии во всех городах, музеи и выставки с обменами между городами, курортно-санаторное лечение, профилактории и туристические групповые поездки.
Чтобы услышать оперу, не нужно было рваться в Большой театр или Ленинградский театр им. Кирова.
Да, хотелось бы послушать игру Рихтера на сцене или увидеть Мону Лизу не в репродукции. Но люди того времени не были воспитаны на магии и чудесах прикосновения к предмету, то есть не были фетишистами. Они были просто культурными людьми. Ведь, слышать как играл Иоганн-Себастьян Бах или Николо Паганини, читал свои стихи Пушкин, или как пела Аделина Патти никто уже никогда не сможет. Так разве столь уж необходимо слышать и видеть всё и всех непременно самому и непременно воочию, а не в записи, в репродукции, в кино?
Быть культурным и грамотным человеком не только возможно, но обязательно нужно через духовное осмысление предметов культуры прошлого, а не через осязание их пальцами.
Почему сейчас восторжествовало познание искусства с непременным условием самому пощупать, понюхать и приложиться, будто факт существования того или иного полотна художника, факт звучания оперы или концерта не играют роли для понимания искусства?
Этот фетишизм заменил собой духовную составляющую культуры и искусства. Люди гордятся тем, что были в храме, но не могут сказать, какой распев, на чью музыку звучали песнопения , какая икона Божией Матери возле иконы Христа на иконостасе или в честь какого святого или праздника приделы в больших храма.
Люди едут в Рим или Париж, но совершенно не знают ни истории, ни архитектурных особенностей того или иного периода в этих городах. Люди стремятся в музеи, но не отличают Ренессанс от романтизма или маньеризма.
И направляют толпы людей на новые кочевья никто иной как наши предприниматели, увидевшие в этих перемещениях выгодный бизнес. И им, и самим путешествующим глубоко безразлично зачем и почему они едут. Главное – идти, ехать, смотреть и покупать то, что делают куда едут и покупают другие. Это как раз и есть признак мещанства и отсутствия понимания того, что действительно важно и интересно тебе.
Мещанство — это не накидки на подушки и не слоники на комоде. Мещанство — это духовная слепота и крайняя сауверенность эгоизма.
Даже сейчас, в вынужденной изоляции, когда все театры и филармонии, все музеи и развлекательные центры пытаются по максимуму запустить онлайн передачи, некоторые, особо культурные, восклицают: как, смотреть оперу по интернету? Нет, только в оперном театре.
Смотреть картины по телевизору? Нет, только в музее, где можно прикоснуться хотя бы глазами к полотну.
Неужели еще раз услышать прекрасную оперу или увидеть картину пусть на экране телевизора, но услышать и увидеть, хуже, чем просто прибывать в тишине и темноте?
Разве ради молитвы рвались православные в храмы? Нет по той же причине, по которой не видеть и не слышать вне театра или музея, лучше, чем душой постигать прекрасное, не замечая запись это, экран это, но
слышать дивные звуки и постигать душу автора, обретать смысл в видении происходящего душой и сердцем, а не телом по месту прибывания.
Вместо того, чтобы быть благодарным судьбе за то, что она подарила прекрасное время и возможность побыть с самим собой, услышать прекрасные оперы и концерты, на которые не хватает времени, денег, возможности , поблагодарить власти за то, что они все-таки предпочли жизни людей, а не интересы экономики, люди негодуют, не сознавая, что им скучно и тошно, потому что они разучились думать и чувствовать, а умеют только поглощать и стимулировать себя допингом суеты
Равенство хорошо в том случае, когда ему сопутствует понимание необходимости смиряться с условиями своей жизни и не требовать больше, чем нужно.
А ведь именно смиряться с обстоятельствами люди теперь и не хотят. Нет детей? Будем добиваться через эко-оплодотворение.
Дети неуправляемые по причине дефектов психики? Нет, они будут учиться со всеми нормальными.
Болезнь неизлечима? Будем искать донора даже ценой убийства.
Старость приходит неизбежно? Будем лечиться стволовыми клетками или делать косметические операции.
А дальше идет уже совсем невероятное:
Человек в своем равенстве решил, что он вправе судить, наказывать и убирать помехи сам без права и закона. Зуботычина, брань и даже убийство стало правом каждого, решившего, что он обижен.
И так во всем.
Раз мы все равны, значит я хочу того же что получает другой, значит я имею право судить и наказывать, как мне позволяет моя наглость и самоуверенность.
И вряд ли коронавирус вылечит этот вирус себялюбия и жадности во всем, что диктует равенство.
Социальное равенство – это благо. Это та ступень в реализации личностью своих интересов, знаний и способностей, к которой шло человечество тысячелетиями. Но в этом равенстве все-таки на первый план должна выходить не твоя собственная исключительность, а умеренность и смирение с обстоятельствами.
Бесконтрольное равенство сломало когда-то Советский Союз. Доступность всего и вся переросло не в благодарность, а в недовольство, что этого всего – мало и не так красочно, как на Западе.
Условие, при котором возможен коммунизм, это условие создания высоко духовной творческой и сознательной личности, способной ограничивать свой потребительский эгоизм. В первые годы Советской власти это условие соблюдалось и казалось возможным. Советские люди не были в массе своей безумными потребителями.
Потребителями оказались те, кто не имел понятия о том, что кроме них, есть общество и другие люди, кто на культуру смотрел с точки зрения цены, а таланты сводил к умению жить богато.
Сейчас воспитать сознательного гражданина невозможно, потому что принцип нашего мира – заставить потреблять, чтобы обогащаться.
Сословность и даже бедность не способствуют купле-продаже, а значит, изменения пойдут не по пути совершенствования личности, а по замене реальности на виртуальность.
Совсем недавно режиссеры и некоторые идеологи пугали общество виртуальной реальностью, созданной чьей-то чужой злой силой. Но если разумно подойти к проблеме и спросить у людей, чего они хотят в жизни, то окажется, что именно эта виртуальность и есть тот сон золотой, который навеют человечеству, неспособному найти путь к реализации своего предназначения, те силы, которых интересует только доход.
Недавно основатель стартапа Санни Исрани 100 часов на интервью с миллениалами и сделал определенные выводы:
1. Они не знают, что для них значат деньги,
2. Они не устанавливают лимиты на социальные расходы
3. Они принимают мышление «к черту все это» , в рамках которой они просто перестали ощущать, что ситуацию можно исправить и перестали пытаться.
Вот эта третья позиция сейчас касается не только молодого поколения, а всех нас. Разве при таком подходе к жизни виртуальная реальность будет пугающей? Вряд ли.
Чтобы изменить жизнь, нужно понимать ее. Чтобы понимать, нужно уметь найти в ней смысл. Чтобы понять смысл нужно найти цель, к которой человек должен идти и идею, которой он должен служить.
Пока что птички в клетке возмущаются тем, что им не сыплют корм в клетку, но не задумываются, откуда эта клетка и почему они в ней (не клетка домашней изоляции, а клетка потребительская и утилитарная, клетка мещанского благополучия и сытости).