Алло, Вава? Ты сейчас упадешь!
Вы читали «Молот ведьм» двух очень религиозных немецких монахов? Вы слышали об инквизиции, еретиках, колдунах, ведьмах и аутодафе?
И вы, конечно, думаете, что это касается только одного не слишком уютного периода в истории христианской цивилизации, когда человечество немного подрастроило психику и от здравомыслия обратилось к домыслам, подозрениям и раздвоению личности в чисто шизофреническом экстазе?
И вы будете неправы, потому что шизофрения – это стойкий спутник любой религии и в особенности фанатично верующих граждан в любой период истории, при любом уровне развития науки и совершенстве уровня жизни.
Шизофреническая мания поиска врага и домысливание вместо анализа когда - то выделило один народ над всеми другими и этот народ посчитал себя богоизбранным. Потом, почти через три тысячи лет другой народ посчитал себя тоже избранным, но уже не Богом, а самой природой, опирающейся на расовые различия.
Теперь мы тоже вошли в ту стадию религиозного самосознания, когда здравомыслие и безобидная реальность представляются новым «Молотом ведьм».
Ничего удивительного в этом нет. Религия – это списание собственных ошибок, просчетов и разницы личностных установок на неведомого врага в каком угодно облике, от Египетского Сета до Гетевского Мефистофеля или Булгаковского Воланда, именуемого в христианстве Сатаной или по мелочи – бесом. Еще бы, Бог ведь всегда благ. Как же тогда получается, что мир не столь уж счастлив в своем бытии? Конечно, враг мешает.
Особенно удобно самого человека, несогласного с тобой, обращать в беса. Это так заманчиво, как шизофренику видеть в каждом человеке врага и домысливать его поступки.
Не верите, что в наше время верующий не отличается от средневекового верующего и даже от члена Священной инквизиции? Вот вам доказательства:
Лукашин-бес. Религиозный анализ культового советского фильма
Мало кто обращает внимание на сцену в фильме «Ирония судьбы», где Женя корчит рожи перед зеркалом. Между тем, именно ее можно считать ключевой для всего фильма: в этот момент главный герой, совсем недавно заявив: «К чёрту монастырь!», — меняется местами не просто со своим отражением, а с бесом, чья фамилия Лукашин прозрачно намекает на Лукавого. Именно этот бес, побывав а бане, где всегда обитает нечистая сила, и прихватив с собой веник, который может выступать и как вместилище злых духов, и как транспортное средство, отправляется в Ленинград, подменив собой еще и Павлика. Это не последняя подмена в фильме — вскоре придёт время занять место Ипполита и принять его имя, — однако именно она выглядит особенно символичной: отправиться в бывший город Святого Петра вместо Павла. Впрочем, нельзя быть до конца уверенным, что речь идет именно о Ленинграде: возможно, это лишь изнанка настоящего города, населённая шумными пьяными бесами. И если в Москве рядом с домом стоит Храм Архангела Михаила, то в теневом городе свято место осталось пустым. Адрес обоих домов расшифровывается просто: это не 3-я улица Строителей, а скорее улица строителей Третьего Храма, возвести который должен, как известно, Антихрист. Как писал епископ Ипполит (sic!) Римский, «воскресил Спаситель святую плоть Свою как храм; восстановит также и он [Антихрист] каменный храм в Иерусалиме».
Конечно, Святки — время, когда царит нечистая сила, — должны начаться только через неделю, однако не следует забывать, что Барбара Брыльска — католичка, поэтому для неё Рождество уже наступило и её бесы уже пришли. В том, что Лукашин — бес, нет никаких сомнений. Он не просто кажется другим человеком, наглым, бесцеремонным и развязным, — он становится другим существом и даже о том, что должен носить очки, вспоминает лишь к середине второй серии. Лукашин врёт, провоцирует, соблазняет, а его явное отвращение к рыбе, символу Христа, только довершает картину. У Нади и Ипполита, надо отметить, очень правильные инстинкты: одна при первой же встрече пытается окропить беса водой, к сожалению, не святой, другой устраивает себе отряд крещения вместе с исповедью — но противостоять бесовскому натиску никто из них не в силах. Фигура Ипполита представляет, конечно, особый интерес. Его древнегреческий тезка в своё время стал жертвой Посейдона и понесших коней. Оба мотива — воды и неуправляемых лошадей, предстающих в виде «Жигулей», — есть и в фильме, однако трагической фигуре этого античного героя следует посвятить отдельное исследование.
