Пустуют или не пустуют храмы в РПЦ МП?

В своем последнем интервью «Российской газете» глава СИНФО Владимир Легойда заявил, что храмы надо продолжать строить, потому что «храмы никогда не стоят пустыми. Никогда».

С Легойдой не согласился (хоть и косвенно) постоянный автор сайта Православие.ru и многих других ресурсов белорусский священник Сергий Бегиян. Обсуждая тему семейных и нравственных ценностей в России и на Западе, священник, в частности, отметил:

«К сожалению, я вынужден согласиться, что духовность и нравственность у нас в плачевном состоянии. Но я это вижу не по статистике браков и разводов, а по наполняемости храмов. Я объездил достаточно святых мест в России, Беларуси и на Украине и могу заметить, что почти везде одна и та же ситуация: храмы пустуют. Число воцерковленных людей составляет сегодня 1–2% населения. Конечно, никогда не было такого, чтобы это число было 50% или 70%. Почти всегда оно колеблется в районе 10%, но тем не менее».

Напомним, что совсем недавно патриарх Кирилл, а также митрополит Иларион (Алфеев) заявляли, что численность Московского Патриархата составляет 150 миллионов человек.

________________________ 

P.S. Номинально, возможно у нас и есть 150 млн православных. Но ходят ли они в церковь? Вот вопрос.

В том обществе, где 90 % населения являются наемными работниками вернуть древние традиции посещения церкви даже в выходные дни представляется довольно утопической мечтой.

Время церковного распорядка службы и посещения их верующими давно стало анахронизмом. У людей нет времени проводить по 3-4 часа в церкви даже в выходной день. 

Разве просто так, по чьей-то прихоти, менялся церковный устав в католичестве и особенно в протестантизме? Короткие службы, отсутствие строго отношения к постам, исповедь, не соединенная в обязательном порядке с причастием, все это неизбежное следование за велением времени.

Церковь в настоящем ее виде устарела для нынешнего общества. Она неизбежно будет терять своих адептов в силу невозможности адаптации свободного человека к принудительным правилам церкви.

Когда-то церковь и мир составляли единое целое. Но подобное положение давно кануло в Лету. Мир церковный и мир светский до такой степени разошлись не только в практике, но и в состоянии психологическом, что трудно представить себе верующего человека и трудящегося здравомыслящего человека в одном лице.Чтобы сделать службу частью своей жизни, нужно иметь не только любовь к Богу, но и страх перед адскими муками. Нужно получать удовольствие от стояния на службе и ждать награды за свое терпение.

Не случайно люди, попавшие в церковную среду, начинают ощущать себя как бы вне окружающего мира. Так оно и есть. Церковь осталась в Средневековье, а человек шагнул в новое время.

Длительность служения, неизбежная повторяемость одного и того же действия, обязательные к исполнению запреты и правила, могут привлечь очень малое число любителей погрузиться в молитву и еще меньше тех, кто боится адских мук. Да и сами церковники неустанно твердят, что Бог — это Любовь. На какие же муки Он будет обрекать человека?

Изменился и подход к православию как единственно спасительной конфессии. Слова святителя Игнатия (Брянчанинова) о том, что иноверцы не спасутся, кажутся совершенно неприемлемыми в нашем толерантном мире. Теперь уже не возникает в церкви споров, как верить, а только верить ли вообще или не верить. Спор идет в одном направлении: вера - благо, атеизм - зло. Но как-то мало пользы от этих споров, если практически ничем невозможно доказать это благо веры, даже на примере духовенства.

Есть и еще одна особенность православия: неучастие в жизни своих прихожан, неспособность создать действующий приход как коллектив не просто единомышленников, но жителей одного района.

Даже у Писемского есть описание инцидента, когда богатый человек хотел помочь бедному семейству и ради этого обратился за помощью к священнику приходской церкви. Но священник ответил, что не знает своих прихожан и условий их жизни. Это дела полиции. Вот в таком духе и шла наша приходская жизнь. Возрождаться ей не из чего, ибо ее никогда и не было. Странно было бы предположить, что священник ходил бы по избам крепостных крестьян и интересовался их жизнью, обращаясь к помещику с просьбами от их лица. Такой практики у нас не существовало.

Вот и непонятно, с чем связано такое стремление власти украсить храмами в несчетном количестве все города, а заодно возродить все бывшие и вновь отстроенные монастыри.

Когда-то монастыри были экономической единицей. Но какой единицей и чего они могут стать сейчас, если их насельники не занимаются никаким общественно-полезным трудом, кроме чтения записок и Псалтитири за наш счет?

Трудно поверить в то, что это только выгода от строительства толкает государство на подобные затраты. Скорее оно, это государство, ждет возвращения Средневековья и загодя готовится к нему.