Эринии, совесть и таинство покаяния.

Церковные таинства родились из необходимости контролировать человека и его поступки, его волю и желания не просто законами светскими, но некими незримыми силами, внушить людям уверенность, что все является только результатом воли Божией. 

Таинство Евхаристии или Причастия, Таинство Исповеди, Таинство Крещения, Таинство Елеопомазания, Таинство Брака, Таинство Соборования, Таинство Священства. Вот семь таинств церкви, от которых она не отказалась и по сей день, хотя сотни и тысячи верующих, приходя на исповедь и причастие, вряд ли осознают то, что грех их снят Богом, а вино и хлеб это истинно Тело и Кровь Господа, что в крещении и особенно в елеопомазании они становятся наследниками царства Божия, а в таинстве брака обретают полное соединение в единую неразрывную сущность по плоти.

Именно потому, что смысл таинства не доходит до сознания большинства, они так легко венчаются, а потом так же легко разводятся. Легко крестятся и не собираются выполнять предписания церкви, т.е. крестясь во Христа и облекаясь во Христа, они не слишком заботятся о дальнейшем общении с Ним в лоне церкви.

В первые годы всеобщего обращения к вере предков  православным священникам приходилось не раз слышать от советских женщин-тружениц удивленные вопросы: «А в чем нам каяться? Мы жили честно. У нас грехов нет.» И это было правдой. Приходилось заставлять их вспомнить давно забытые и прощенные обиды, мелкие себялюбивые мыслишки и желания, что, по большому счету, являлось нудным самокопанием, а не покаянием в грехах, которых не совершал.

 Исповедь или покаяние. Но в чем и почему? Человек согрешает против заповедей, против морали и нравственности, против предписаний и запретов церкви. Но только ли сознание греха перед законом заставляет его каяться? Нет ли иной причины у этого явления?

Протестанты, будучи прагматиками первыми обнаружили истинный смысл этого таинства. Не раскаяние в грехах ведет человека к покаянию, а желание освободиться от содеянного, забыть о нем, смыть с себя то, что ты сам осознаешь  как зло.

И протестанты благоразумно решили, что сам человек может определить меру своей вины, а Бог итак все знает. А раз ты не обязан ходить на исповедь, а достаточно молитвы Богу, то и свободы у человека становится больше. А вместе со свободой приходит уверенность в правильности своих поступков. Главное, верить, что ты прав и что с тобой Бог. Вера – это оправдание всех твоих поступков.

Страсти и бурные житейские перипетии рождают в душе человека потребность найти себе извинения. И исповедь – это не осознание греха, а освобождение от угрызений совести.

Человек только думает, что абсолютно свободен в волеизъявлении. Но законы инстинкта выживания и самосохранения всегда будут господствовать в натуре человека, будь то совесть или категорический императив Канта. Люди знают об этом и знали всегда.

Не случайно у греков были богини-мстительницы Эринии. Они преследовали преступника, вечно мучая его, имели право карать муками нарушившего закон, т.е. своего рода совесть, мучающая того, кто поступился нравственным законом уважения и любви к ближнему. Эринии преследуют за тяжёлые проступки, ввергая преступников в безумие. 

Эринии преследовали Ореста за убийство матери, Эдипа – за убийство отца и прелюбодеяние, совершенные им в неведении.

Иными словами, богини-мстительницы – это не юридическая ответственность человека перед законом государства. Это совесть, это нравственные муки раскаивающегося и сознающего свои преступления человека.

 Христианство весьма человеколюбиво решило освободить грешников и преступников от мук совести, от беспощадных Эриний и дало человеку исповедь-покаяние, чтобы Бог освободил человека от его же поступков и предал их забвению. Очень удобная позиция.

Но так ли легко избавиться от мук совести, даже покаявшись?

Вот что говорят и пословицы и мудрые изречения: «Нечистая совесть спать не даёт.

Совесть без зубов, а загрызёт. 

Чистая совесть – самая лучшая подушка.

 Людской стыд - смех, а свой - смерть.» 

Последняя фраза и объясняет смысл таинства исповеди. Не исповедание греха, а освобождение от мук совести, вот то, что должно было принести это таинство. Тем более действенным оно могло быть, только за счет веры в то, что грех снял Бог и разрешил человеку не переживать из-за содеянного. Но и ответственность человека за свои поступки тоже снимается покаянием. И в результате мы видим, что совесть, которая должна бы была напоминать человеку о содеянном, должна умолкнуть. Голос ее ты сам можешь заглушить простой мыслью: я покаялся и я свободен. Греха на мне нет. А раз так, то я могу и впредь совершать то, что мне удобно, а потом каяться, Бог простит.

Очень хорошо иллюзию раскаяния поняли неискушенные  простецы,  подвергнутые христианизации. 

У Н. Лескова есть  повесть «На краю света» и в ней приведен диалог священника с местным жителем.

 — Нельзя, бачка, крещеному верить, — никто не верит.

  — Что ты, дикий глупец, врешь! Отчего нельзя крещеному верить? 

  — Потому, бачка, что ему поп грех прощает.

  — Ну так что же тут худого? неужто же лучше без прощения оставаться?

  — Как можно, бачка, без прощения оставаться! Это нельзя, бачка. Надо прощенье просить.

  — Ну так я же тебя не понимаю; о чем ты толкуешь?

  — Так, бачка, говорю: крещеный сворует, попу скажет, а поп его, бачка, простит; он и неверный, бачка, через это у людей станет.

  — Ишь ты какой вздор несешь! А по-твоему это небось не годится?

  — Этак, бачка, не годится у нас, не годится.

  — А по-вашему как бы надо?

  — Так, бачка: у кого украл, тому назад принеси и простить проси; человек простит, и бог простит.

  — Да ведь и поп человек: отчего же он не может простить?

  — Отчего же, бачка, не может простить? — и поп может. Кто у попа украл, того, бачка, и поп может простить.

  — А если у другого украл, так он не может простить?

  — Как же, бачка? — нельзя, бачка: неправда, бачка, будет; неверный человек, бачка, везде пойдет«.

Здравомыслие простого неискушенного человека открывает всю сущность того, что мы зовем Таинством. Но таинство удобно для тех, кто хочет держать другого человека в послушании и смирении, внушая ему страх греха и в то же время освобождая от мук совести.

Первоначально у Христа и речи не было об исповеди, тем более тайной. Он учил как тот язычник:

Мф.5:23. Итак, если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой.

Это как нужно было исхитриться, чтобы повернуть обязанность раскаяния и примирения, сделанную открыто, в тайную исповедь. Да, ты должен примириться с братом твоим, но если уж гордыня не позволяет, то достаточно покаяться в грехе озлобления, неправедности, нанесения обиды, и Бог все уладит, даст тебе прощение и спокойную совесть.

Но таинство исповеди все-таки   вещь сугубо личная. Как же можно каяться в грехе целому народу да еще громогласно да еще за дела им несовершенные? Это уже какие-то Эринии политической мести, да не Эдипа одолевающие, а весь русский народ.

Уж если кому-то хочется пусть идет и кается в том, что учился в советской школе, что питался дарами советской власти, что получал свыше меры то, что не заслужил ни одним днем верности этой власти.

Да только какие печеньки идеологам монархии от такого покаяния? Им нужно повязать прошлое общим грехом, не освободить, а именно повязать, потому что политические действия противников никак не могут подлежать рассмотрению на уровне личности. 

Государство не личность. Признать его действия грехом и покаяться – это не освобождение от уколов совести, а констатация того, что народ в лице государства действовал преступно. 

Такое покаяние кладет пропасть между прошлым и будущим, навсегда разделяя отцов и детей, новую власть и народ. 

Только лицемеры, лишенные совестьи, способны извлекать политические дивиденды из ложных постулатов. 

Одни лицемеры призывают народ к покаянию в грехе цареубийства. Другие лицемеры обвиняют страну и народ в репрессиях и лагерях ГУЛАГа. И при этом говорят о свободе совести.

Как правильно сказал один блогер, «совесть не может и не должна зависеть от большинства. Она вообще не должна быть зависима от чего бы то ни было. В противном случае, речь идёт не о совести, а об её отсутствии». 

Вот мы и имеем полный консенсус между монархистами, православными патриотами и либералами - правозащитниками. Одни говорят о покаянии, другие о правде, а по сути, и те, и другие просто давно освободились от совести, хоть и по разным причинам.