Цена детского разочарования
Отец Андрей Кураев ведет борьбу за справедливость, ясность и рациональное осмысление чудес. Перед Пасхой он писал о благодатном огне, убеждая граждан в том, что огонь этот не сверхъестественное чудо, а традиция. Он пытается убедить сограждан в том, что чудо бывает только в душах людей, а такие чудеса, как благодатный огонь есть физический огонь, ставший благодатным лишь согласно традиции, и его схождение является всего лишь церковным обрядом.
В начале марта греческий журналист Димитрис Аликакос, главный редактор портала Ellinika Hoaxes (специализируется на разоблачении фейковых новостей в медиа), выпустил в издательстве EKKREMES книгу под названием «Lytrosis» (что можно перевести как «искупление» или «освобождение из плена») с подзаголовком «О святом свете». Сам Димитрис Аликакос - сын священника, он вырос в церковной среде. Исследование о благодатном огне было им начато для того, чтобы найти ответы на свои «детские вопросы». Он говорит на презентации книги, что вечер, когда он узнал правду о том, как зажигается огонь, стал самым страшным моментом его жизни.
А теперь отвлечемся от огня как такового и обратим внимание на последнюю фразу журналиста Аликакоса. Что есть чудо и что есть истина. Вопросы до сих пор волнуют общество и особенно верующих.
Страшные моменты в жизни верующих, особенно детей бывают гораздо чаще, чем мы думаем. И когда религия, не умея доказать, что чудо есть чудо, выдает обычное природное явление за божественное откровение, то рано или поздно в душе верующего должен произойти момент прозрения и разочарование будет тем сильнее, чем сильнее внушение, чем безоговорочней была вера.
Маленькие дети наивны и доверчивы. Они готовы верить всему, что им говорят и верить прежде всего в то, что как в советской песенке: «Пусть всегда будет солнце, пусть всегда будет небо , пусть всегда будет мама, пусть всегда буду я».
Они верят и разрушить эту веру людям не позволительно. Разрушает ее сама жизнь, но разрушает очень осторожно, медленно и постепенно. Ребенок растет, мир меняется вместе с его психикой. Он видит новое, иное, до него постепенно доходит смысл того, что есть жизнь.
Но религия имеет ту особенность, что с самого начала, даваяф ложные ориентиры, определяется как неизменный закон жизни. И когда этот умозрительный закон вступает в противоречие с очевидным законом жизни, для детской психики травмы неизбежны.
Некоторые пытаются сравнить разочарование в религиозной вере с разочарованием в быту, например, они говорят о Деде Морозе и о том, что рано или поздно ребенок узнает, что деда Мороза нет и разочарование его будет не менее сильное
Но это ошибочное мнение и ошибочное сравнение. У деда Мороза нет никакой сакральности. Кроме того он всего лишь тот, кто приносит подарки. И когда ребенок наконец догадывается, что ему приносят подарки родители, он не слишком разочаровывается, смиряясь с тем, что подарки все-таки остаются реальностью.
Другое дело – Бог и Божественное чудо. Здесь разочарования могут стать переломом во всем духовно-нравственном строении личности.
К примеру, подросток первым прикоснулся к мощам обретенного нового поместного святого. (Не буду разочаровывать верующих и называть имя этого «святого»). А потом наступает прозрение. Некоему архиерею захотелось иметь своего святого и он приложил максимум усилий для создания культа . На деле этот «святой» не отличался никакой святостью даже в быту.
Ребенок с бородавками верит бабушкам, которые уверяют, что масло из лампадок исцеляет от всех болезней. Он приходит с огромной верой, именно той, которая требуется для перемещения горы, по словам Христа, и не получает ничего, никакого исцеления.
Матери на коленях молятся Богу ради избавления ребенка от наркомании или пьянства. И вера их из разряда той же детской веры. Именно матери и дети это те, о ком Христос казал: Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят.
Но чуда не происходит. Не хватает веры? Или может быть, вера – не такой уж сильнодействующий двигатель, чтобы решать материальные проблемы мира?
Но тяжелее всего приходится тем, кто теряет любимых раньше положенного срока, теряет, несмотря на горячие молитвы, молебны, сорокоусты или соборования.
Но не будет веры в чудо, не будет прихожан в храме. Только очень малое стадо не слишком связанное с материальным миром, будет посещать службы, находя в чтении молитв и пении только духовные радости.
Самое страшное, что есть во всех религиях – это вольный или невольный обман и обман, прежде всего, не взрослых, а детей. Сколь жестоко разочарование ребенка, может понять только тот, кто его пережил. Поэтому самым разумным всегда являлись действия отчуждения детских умов от религии.
Дети любят чудеса и сказки. Они верят в их истинность до определенного момента, когда реальность вступает в противоречие с иллюзией. Они могут погрустить из-за отсутствия принцев и принцесс, волшебников и фей, но религия – это уже не сказка. Чудеса поставлены в ней как абсолютная истина. Ребенку показывают иконы, заставляют их целовать, просить доброго Боженьку, а Он почему-то всегда молчит, и чудеса, которые приписывают Ему люди, оказываются совсем не чудесами.
Древние христиане не требовали просвещения в вере для детей. Они даже не крестили детей, полагая, что они итак со Христом. Но вот позднее церковники поняли важность воспитания в вере именно детей. Запугивания и чудеса – наилучший метод лишать человека воли. Тогда и разочарований не будет, а только страх и послушание.
Не пытайтесь учить детей вере. Можете водить их в церковь, но вы не можете заставлять их стоять там часами. Не можете требовать от них веры в чудо и безапелляционного признания, что все в руках Божьих.
Дети очень часто становятся заложниками взрослых, их идей, веры, помыслов и стремлений.
Сколько раз приходилось наблюдать страдающих от усталости и скуки маленьких детей в церкви. Они плачут, они просятся на руки, но родители непреклонны.
Однажды пришлось слушать разговор по мобильнику в автобусе. Народу было мало, женщина говорила громко, и волей-неволей пришлось ознакомиться с темой. А темой была церковная служба. На другом конце ее собеседница, видимо, собиралась взять ребенка, и говорила о том, что возьмет маленький стул. На что наша попутчица заявила:
- Имей в виду, они не разрешают стулья. Они тут же этот стул выбросят во двор. А во дворе сидеть холодно. Ребенок? А ребенка, они говорят, берите на руки.
А наши правозащитники говорят о насилии в семье. Чем же церковное насилие лучше и более допустимо, чем требование родителей от детей послушания и исполнения положенных правил.
Очередной пример двойных стандартов.
В семье строгие правила и требования провозглашаются правозащитниками домашним насилием.
В школе за выговор ученику отвечает учитель, якобы травмирующий этим психику ребенка.
А вот в церкви любые запреты, строгие рамки и требования отнюдь не насилие, а выполнение воли Божией.
Наказывать ребенка родителям нельзя, а вот батюшке запугивать и унижать ребенка на исповеди, запрещать ему причащаться, доводя до отчаяния и таких горьких рыданий, что любое сердце сжалится, только не поповское, это не насилие. Это борьба за душу ребенка.
Приводя ребенка в церковь или даже воскресную школу, вы не к Богу приводите его, а к общению с жестокосердными, своевольными и самоуверенными «воспитателями», понимающими любовь, как беспрекословное послушание и безвольное смирение.
Прошли те времена, когда батюшки и матушки являли собой образец любви, снисхождения, окружали вас лаской, умильными улыбками и полным уступчивым согласием.
Теперь это малограмотные психологи и зашоренные фарисеи, которые считают себя властителями душ и сердец прихожан, которые имеют право поучать, наставлять, критиковать, запрещать и наказывать совершенно не сообразуясь даже с буквой своего учения, а только руководствуясь своей гордыней и самомнением.
И уж тем более не ждите, что они будут вам вторыми Макаренками или Сухомлинскими. Запугать, принудить, обязать и наложить «бремена неудобоносимымые» новая их задача и смысл их служения. А для елея и умильности можно рассказывать о чудесах и несбыточных надеждах, осуществлянмых только волей Божией. Это теперь особенно актуально, потому что большинство населения уже не может дать своему ребенку того, что могло бы раскрыть в нем способности, талант и наполнило жизнь смыслом.
И уж если наша страна вернулась ко временам России, которую мы потеряли в 1917 году, то церковь – ко временам книжников и фарисеев, которых обличал сам Христос.
Почему иерархи западных церквей не боятся сказать правду и не настаивают на том, что это не, а божественное сверхъестественное чудо? А что же у нас?
«Несмотря на рост числа критических публикаций, в том числе церковных, российское ТВ представляет церемонию Благодатного огня как сверхъестественную».
Впечатление, что сами власти хотят верить в чудо и надеяться на то, что Божья милость выведет страну из кризиса.