О воровстве, инстинкте и собственности

Недавно довелось услышать, что самое распространенное преступление – это воровство. Воровство существует даже в животном мире, утверждал один ученый зоолог. 

Конечно, если обезьяна взяла банан, лежавший перед биологом, то с его точки зрения это воровство. А как с точки зрения обезьяны? А для нее банан-это пища, и отнюдь не чья-то собственность, даже если она лежит перед биологом. Вот если за этот банан вожак даст ей по лбу и отберет по праву сильного, то она смирится и отдаст, но опять-таки не будет считать свой поступок воровством. 

Мы любим квалифицировать в качестве присущих всему животному миру поступки с социальных позиций и определять их категориями, вошедшими в наше сознание вместе с появлением частной собственности и классов. Но это совершено ложные представления.

Банан для обезьяны – это средство выживания, не больше. И если внутри стада идет борьба за эти средства, то только по праву сильного и только ради выживания. Никакой собственности животные не знают и никогда не определяют участки для кормежки как чью-то собственность или чье-то исключительное право пользоваться ими. Даже если борьба начинается между обезьянами за предмет, не имеющий пищевой значимости, тем не менее, он дарит удовольствие и включает инстинкт.

Теория естественных прав Дж. Локка – это тот же вариант апелляции к категориям, возникшим отнюдь не в человеческом стаде, а к тем, которые оформились уже в классовом обществе.

1) человек с рождения наделен естественными правами, а именно: правом собственности на себя (самопринадлежность) и правом свободно распоряжаться своим имуществом (незыблемость частной собственности);

2) принцип ненападения, постулирующий неправомерным любое посягательство на частную собственность человека, включая его тело;

Отсюда и утверждения социологов, что у детей чувство собственности врожденное. Биологическое, может быть, но не социальное, т.е. – это не чувство собственности, а инстинкт выживания и борьбы за существование.

В животном мире воровство никак не может быть преступлением, как и чувство собственности у ребенка, потому что базируются они на иной основе. Именно в этом пункте и таятся все ошибки «естественного права», превращающего частную собственность в незыблемый природный институт.

Есть и еще одна особенность в развитии человеческого общества. Это переосмысление инстинкта как преступления с одной стороны и оправдание – с другой.

Так, разбой, нападение на соседа, убийство и грабеж ради собственного обогащения стало допустимым и похвальным. А передел собственности внутри своего племени или народа – преступлением. Хотя и то, и другое имеют внутри себя природный инстинкт самосохранения и выживания. 

Но человек не был бы человеком, если бы не осознавал себя как личность, причем исключительную личность, если б не стремился к бессмертию и оптимизации собственных прав.

И в этом ему помогла религия. Захватнические войны и грабеж соседей стали благословением богов. А бунт внутри племени – преступлением, провоцируемым злыми силами.

Боги очень помогли в деле строительства классового общества и охраны частной собственности. Более того, именно с них начинается невиданный прогресс науки и техники при эксплуатации рабочей силы соплеменников или соседей.

Самых великолепных результатов достигало то или иное общество в момент наибольшей эксплуатации масс.

Со стороны может показаться, что процветание напрямую зависело от грабежа соседей, от накопления богатств в руках небольшой кучки властьимущих, за счет того, что эти аккумулированные в одних руках средства легко оплачивали культурный и материальный комфорт населения. Но это иллюзия и при этом очень вредная. Богатства, сколько бы их ни было, никогда не служили источником прогресса. Источник движения вверх по лестнице благ – это труд.

Вначале простые сородичи, подчинившиеся вождю и жрецу  (гигантские дольмены, Стоунхендж, остров Пасхи), затем соединение труда соплеменников и рабов (Египет, Шумер, американские цивилизации). И наконец, венец совершенства, расцвета знаний и свобод в греческих полисах, а затем в древнем Риме.

Количество рабов и их труд позволили достичь результатов в процветании общества, высокого уровня благосостояния и комфорта, которые позднее, после падения рабства были достигнуты лишь в век машинного труда и научно-технического прогресса.

Античная цивилизация и особенно римское процветание - это время, когда рабов было почти столько же, сколько и граждан и труд их был бесплатный (пропитание не учитывается).

Как ни странно, но процветание это зависело не от накопленных государством в лице правителя богатств. Просто богатства эти, сосредоточенные в одних руках давали возможность избранным жить в свое удовольствие и укрепляться во мнении, что они избранные.

Поздние века принесли расцвет Европе через эксплуатацию колоний, а России – через эксплуатацию собственного народа через крепостное право.

Как только рушилась одна из составляющих процветание, а именно , бесплатный труд, так общество впадало в бедность и невежество. И опять-таки не потому, что мало создавало благ, а потому, что требовало часть этих благ тратить на себя, тогда как богатые и знатные хотели тратить  только на себя. 

Как только оказывалось, что бесплатного труда нет, так общество сталкивалось с проблемой нищеты собственного населения, которая была вроде бы и не нищетой при наличии бесплатной рабочей силы. А значит население, чтобы выбраться из этой нищеты, должно было получать чуть больше средств, чем природная рента.

Не революционеры-народники и не социал-демократы помешали Столыпину поднять деревню, а то, что освободившись от крепостной зависимости крестьянство, оказалось на крайней границе нищеты, незаметной в период крепостного права и необходимости помещиков изредка заботиться о своих крестьянах, что так умиляет барина Н. Михалкова. Став же свободными, крестьяне уже нуждались в заработках гораздо более существенных, чем обычная природная рента. И для подъема России Столыпину не нужны были ни десять, ни двадцать мирных лет, а нужна была индустриализация, которая сдвинула бы застойную державу на путь развития.

Иными словами, прогресс в обществе осуществляется не за счет того, что какая-то небольшая часть членов его может собрать в своих руках богатства и тем самым обеспечить улучшение условий жизни, а так же создавать памятники величию богов или царей. И хотя так считают многие и так кажется при общем взгляде на историю, все обстоит во многом иначе.

 Рост благосостояния и процветания общества совершается за счет труда людей, но тех людей, которых можно принудить к этому труду в ущерб их благополучию и здоровью. А скопление богатств в одних руках способствует лишь тому, что трудящиеся могут только трудиться, не тратя время и силы на накопление новых богатств. Сколько примеров из истории правителей, разоривших казну за счет грандиозных строек.

Последний из них баварский король Людвиг II, вошедший в историю как «сказочный король», любитель замков.
На возведение замка Нойшванштайн Людвиг II Баварский потратил значительную часть королевской казны, свои собственные средства, а также деньги, взятые взаймы у других государств. 

Иными словами, масса становится механизмом, создающим блага, но не потребителем их. 

Как же так получилось, что человек добровольно согласился стать вместо равноправного и свободного общинника  скромным безгласным  тружеником, собирающим  богатства для избранных и строящим  для них дорогостоящие и трудоемкие сооружения?

Из природного инстинкта выживания родилось понятие частной собственности. Их борьбы за существование - царская власть и элита. И всем этим метаморфозам помогала религия. А религия явилась продуктом осознания человеком своей личности как особого исключительного бытия.

Ни животные, ни дети не имеют понятия не только о частной собственности и о таком пороке, как воровство. Для них существует лишь еда и удовольствие. Именно за них и идет борьба, но не за собственность как таковую.

Но дети и животные  не имеют понятия и о Боге. Бог нужен человеку для защиты его самости. 

Ребенок, становясь личностью, очень долго не нуждается в Боге, потому что для охраны и веры у него есть родители или старшие. А кто будет охранять и помогать взрослому одинокому индивиду? Кто будет давать ему безопасность в окружающем его мире и хранить его бессмертие? Боги и предки. 

И боги преобразили природные инстинкты в законы человеческого бытия. Вот тогда и только тогда появилась частная собственность и то, что принадлежало природе и бытию, осозналось как право одного над правами других. И самым распространенным преступлением стало воровство.

Но преступлением только там и тогда, когда его нельзя было оправдать волей богов.

Для аргонавтов кража золотого руна не было преступлением, потому что они имели санкцию богов на это предприятие. 

Не было преступлением и разграбление гробниц фараонов в эпоху кризиса. Богатства изымались жрецами по воле богов.

Это нам сейчас представляется, что взять чужое – это всегда кража. Но если боги благословляют, то никакое преступление не является преступлением. 

Более того, даже порок стал определяться как порок только богами.

В природе общеизвестны факты и каннибализма, и гомосексуализма, и педофилии. Но вызваны эти явления отнюдь не пороками живых существ, а искажением существующих природных условий, т.е. нарушением  природного равновесия.

Почему же для человеческого общества это стало пороком? Потому что человек ушел от природы, от инстинктов и научился исправлять и контролировать ошибки и искажения, возникающие в природе. 

Вначале религия контролировала поведение человека в среде себе подобных, создавало определенную социальную картину в обществе.

Потом уже к религии присоединился рационализм.

Даже воровство переосмыслилось иначе. Прудон заявлял, что собственность – это кража. И был прав.

Но вот что удивительно: человек признав пороками очень многие действия, оправданные в живой природе инстинктами и естественными законами, никак не может признать тот факт, что частная собственность родилась из того же самого инстинкты борьбы за существование и выживания. Не может он отказаться и от идеи Бога. 

Получается, что эти две умозрительные особенности человеческого общества : Бог и собственность настолько прочно связаны между собой в сознании человека, что не могут быть разделенными.

Атеист легко становится марксистом и революционером. Верующий в Бога или хотя бы позиционирующий Бога как «духовную скрепу» и высший смысл бытия, никогда, потому что  не готов отказаться от собственности.

А ведь Христос призывал и учил, что « если хочешь быть

совершенным, пойди, продай имение твое и раздай

нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и

приходи и следуй за Мною.»

Ошибка Христа в том, что он призывал отказаться добровольно. Увы, добровольцев находилось всегда очень мало.

Инстинкты являются непременным условием существования живой природы. Но тем не менее, среда обитания, условия жизни того или иного организма, методы воздействие на него, способны даже хищника в условиях сытости заставить утерять свою природную агрессивность, а собаку можно научить не трогать то, что запрещено, даже если она видит только объект питания.

Но подавить природный инстинкт возможно лишь в смене обстоятельств, вызывающих его.

Что остается делать с человеческим обществом? Перевоспитывать, создавая такие условия, при которых уверенность в священном праве частной собственности, будет переосмыслена так, как должно: общественный труд имеет право на общественную собственность, то есть продолжить путь, открытый Советской властью