Традиции или преступления.

В Торонто осудили 67-летнего садовника, который убил восемь гомосексуалов

Суд приговорил 67-летнего серийного убийцу из Торонто Брюса Макартура к пожизненному заключению за жестокое убийство восьмерых гомосексуалов в районе Гей-Виллидж. Макартур получит право на условно-досрочное освобождение, когда ему исполнится 91 год, сообщает служба BBС

___________________________

"Гомосексуалам страшно жить не только в Чечне, но и вообще в России. Только в Чечне, в отличие от остальных регионов, где могут избить, покалечить, что-то отобрать, гомосексуалу грозит смерть.  Убьют, если не свои, так чужие, и никто не объявит кровной мести, потому что убили "п***ра", "сделали благо" семье."

_________________________________

Конечно, понять неприязнь традиционалов к нетрадиционалам можно, но не до такого же фанатизма. Однако, очевидность человеческой жизни говорит о том, что человек в обществе всегда склонен видеть субъективное, забывая об объективном. И это субъективное всегда легко формируется определенной идеологией и воздействием на умы и чувства человечества путем навязывания целевых ориентиров в оценке добра и зла. Так когда-то преследовали язычников, так позже сжигали ведьм и еретиков, так теперь позиционируют себя традиционные конфессии по отношению ко всем другим, составляющим им конкуренцию.

Но человек должен руководствоваться только одним: кому выгодно, кому принесет зло или неудобства.  А параллельно думать о том, приносит ли что-то нетрадиционное и выходящее за рамки определенного пропагандируемого стереотипа, неудобства социального, материального и физического характера каждой отдельно взятой личности или нет.

Конечно, если в обществе существуют социальные разграничения, например, ценз оседлости для инородцев или разрешение на обучение в гимназии только для детей определенного сословия, или возможность обучения в высшем учебном заведении только для мужчин, то это социальный фактор, который мешает не только равенству и свободе, но насильственно ограничивает возможность использования человеком своих способностей к труду и творчеству.

Другое дело борьба конфессий. В принципе ни язычники, ни еретики, не мешали людям приблизиться к Богу или заставить их отойти от него. Даже атеизм в принципе ничем не вредил обществу. Но подобная свобода мировоззренческих установок вредила системе власти и доходу той конфессии, которая считалась единственно допустимой.

В наше время запрет на некоторые виды религии, которые определяют как секты и запрещают на этом основании (сайентологи, иеговисты, баптисты) является борьбой за доход и устранение властью возможного идеологического врага в своей системе. 

Взаимоотношения плов, отношение к женщине, семье, детям и старикам становятся традициями на основе тех социально-экономических отношений, которые существовали на тот момент в обществе. Но в отличие от политических законов, от регламентации экономической деятельности, эти традиции, входя в привычку общества регулировать и оценивать  определенное поведение личности, не менялись с изменением социально-экономических систем. Эта регрессивная привычка- традиция, укорененная религией, этикой и классовым характером общества, в настоящее время становится отнюдь не тем спасительным кругом в пучине вседозволенности и свободы, за который нужно было бы хвататься в первую очередь.

Но кому-то именно возврат к давно угасшим традициям видится в розовом цвете, особенно, когда за традиции хватается религия. И как всегда под удар фанатизма , утверждающего традицию, попадают наименее защищенные слои общества: женщины. А теперь вот добавились юноши нетрадиционной ориентации, представляющие собой разновидность нового гедонизма.

Например, внедрение в сознание граждан традиционных взглядов, и позиционирование их  как основы добра и зла,   оборачивается весьма печальными примерами.

Садовник из Торонто – это всего лишь психически нездоровая личность со склонностью к насилию. Но не будь традиционного осуждения содомского греха, возможно, не было бы и преступления.

Но традиции утверждаются и поощряются в наше время. 

На Кавказе развернулась широкомасштабная традиция похищения невест, причем и тех, которые невестами себя никак не считали.

«В Северной Осетии начали сбор подписей в пользу полного запрета на похищение невест. Стало очевидно, что подобная традиция в действительности мало похожа на сюжет из фильма «Кавказская пленница». 

«Мы, осетинский народ, считаем это дикостью и неуважением, — говорится в ней. — Наших женщин хватают посреди улицы и закидывают в машины как овец. Все это выкладывается в сеть, и это видят их матери, сестры, друзья! Подобные видео выкладываются с завидной частотой», — говорится в петиции«.

А вот еще одни милые традиции:

«21-летняя жительница Непала задохнулась в специальной «менструальной хижине» после того, как зажгла там огонь, чтобы согреться. Подобные проблемы характерны не только для стран третьего мира. Табуирование менструации происходит повсеместно и нередко приводит к катастрофическим последствиям.

Многовековая традиция чхаупади, практикуемая в Непале, уходит своими корнями в индуистские табу. На время менструаций женщин изолируют, запрещают им трогать некоторые продукты, религиозные идолы и других людей. Считается, что контакт с «нечистой женщиной» приносит несчастья.

Однако, несмотря на запрет, этот обычай все еще поддерживается в бедных западных регионах страны, поэтому список жертв постоянно пополняется, а многие женщины продолжают находиться во время менструаций в антисанитарных и непригодных для жизни условиях.»

Есть подобные традиции и в  православии.

Подтверждение тому можно найти в Ветхом Завете. Книга Левит, глава 15 четко говорит, что «не только жены считаются нечистыми во время истечения крови, а всякий человек, к ним прикоснувшийся».

При менструации запрещалось не только в храме, но и в обычной жизни общение, личное касание между любым человеком и «нечистой» женщиной. Это правило касалось мужа, запрещая при менструации всякие сексуальные действия.

При рождении ребенка также происходит выделение крови, поэтому 40 дней при рождении мальчика, 60 — после появления на свет девочки молодая мать считалась нечистой.

По сей день в канонах церкви значится, что женщина в период менструального цикла должна стоять в притворе церкви. Ей запрещается участвовать в Таинстве Евхаристии, т.е. причащаться и прикасаться к иконам.

И хотя многие священники ссылаются на то, что эти правила были приняты в то время, когда гигиена была в обществе очень на низком уровне, а теперь, с «крылышками», женщины вполне безопасны, тем не менее, канон не изменен. Убирать в алтаре разрешается только пожилым женщинам после климакса.

Всем этим традициям есть вполне прозаические объяснения: древнее невежество, непонимание физиологии и отсутствие средств личной гигиены. И тем не менее, традиция укоренившись  в мозгу человека и не дает ему понять, что время давно ушло вперед и традиции иначе как  мракобесием не назовешь.

«Нужно женщину ломать об колено, отбивать ей рога… гнуть её, тереть её, запихивать её в стиральную машину. Делать с ней не знаю что. То есть мужчина должен обломать женщину на сто процентов! Превратить её в настоящую женщину. Смыть с неё всю эту порнографическую краску, которая на неё нанесена современной цивилизацией. Не сможет — пусть не женится, пусть в монахи идёт. Иначе баба будет им командовать. Он будет подкаблучником…».

Это личное мнение священника? Нет, это традиции Домостроя.

Печально, но факт: религия-источник возрождения отживших традиций, фанатизма и нетерпимости.