"Ночной сторож"
Вчера, по каналу ОТР была передача о том, как выжить на маленькую пенсию и зарплату. Это стало актуально после выступления Саратовского министра труда . Депутат саратовской городской думы даже решил воочию убедиться, можно ли прожить на 3500 руб в месяц.
На передачу непрерывным потоком шли СМС от граждан всей России. Пенсия у большинства составляет 8000-9000 руб. Это факты без статистики. Зарплаты – 15000 р.
Оптимизм излучают только московские пенсионеры. Трудно сказать, можно ли в Москве прожить на 18000 р. пенсии, но опрошенные пенсионерки сказали, что им на все хватает. Но, во-первых, это Москва с ее дотациями, во-вторых, видимо пенсионерки не тратят деньги на лекарства. Да и потребительская корзина может очень отличаться у одних и других.
Но если бы пенсионерам по всей стране платили хотя бы московские 18 тыс. руб. то, возможно, не пришлось бы делать передачу на такую отчаянно-горестную тему: «Как выжить на пенсию».
Но у нас больше нет социального государства. У нас есть «ночной сторож», а ночному сторожу нет дела до того, кто и как живет в городских домах и в усадьбах. Лишь бы не дебоширили ночью на улицах и в окрестностях, лишь бы не лезли в окна к богатым соседям, а главное, не тревожили бы самого сторожа.
И вспомнилась мне советская «уравниловка». Хрущев, которого так любят ругать, дал всем лишенцам и кустарям маленькую пенсию в 10 руб. Но и за эти деньги многие были благодарны. Все-таки деньги на личные расходы.
Понять всю разницу между теми десятью рублями и нынешним отказом государства от социальной помощи могут только те, кто оказался перед лицом «ночного сторожа»
Конечно, у них не хватало денег на новую мебель. Но они могли лечиться бесплатно. Лекарства, которые им были нужны, и книги, которые они любили, стоили копейки, как и основные продукты питания. Государство, как только смогло, как только умирило свои идеологические войны внутри страны, так постаралось обеспечить граждан хоть самой малой, но помощью и защитой.
Теперь же повсеместно лозунг: ваше право, но и ваша собственная забота о себе. Не накопил денег на счету, не отчислял в пенсионный фонд достаточную сумму, в старости живи как знаешь.
И от такого равнодушия и расчета людям становится страшно жить.
Советские же люди никогда не чувствовали себя брошенными, ненужными и бесполезными.
Самое страшное, что происходит в современной нашей жизни, это не только нищенские пенсии и зарплаты. Это абсолютная заброшенность и ненужность большинства граждан государству и нуворишам.
Всю свою советскую жизнь не приходилось слышать о стихийных бедствиях такого масштаба, как сейчас. Не было у нас ни Беслана, ни Норд-Оста. Не было страшного наводнения в Ставропольском крае, снесшего пол станицы Барсуковская. Не было пожаров и задымления Москвы как в 2010 году.
Не было нынешнего наводнения в Краснодарском крае.
Были, конечно, и землетрясения, Ташкентское и Ашхабадское, были паводки в Сибири. Были лесные пожары. Но они не превращались в катастрофы, не становились ужасом и бесконечным страданием для людей.
Ашхабад и Ташкент восстанавливали всем миром. Студентов-узбеков присылали на учебу в южные города России (южные, наиболее подходящие им по климату). В городах, принимавших узбеков, в вузах даже открывали факультеты по обучению русскому языку, как для иностранцев.
Это к вопросу о сохранении национальной культуры и языка. На русском говорили все, но вот писать и читать на русском грамотно и правильно могли не все, даже будущие студенты, потому что учились в национальных школах.
Что же происходит теперь? Мало того, что катастрофы, считай, рукотворные (отсутствие очистки лесов от бурелома, отсутствие пожарных прудов, непроведение чистки русла рек), но и помощи пострадавшим ждать неоткуда.
Только посмотрите репортажи, только вдумайтесь в жизнь людей, которые учились, работали, были достойными гражданами своего отечества, и вдруг в одночасье попали за черту бедности. Только привычка жить спасает людей нашего общества от отчаяния.
Помнится, собирали церковные приходы с прихожан деньги на погорельцев, на пострадавших от наводнения, жалкие копейки, но и те, трудно сказать, дошли ли до пострадавших. Приходы отправили деньги в епархии, епархии – в патриархию. Дальнейшее – молчание.
Сколько пишут в последнее время, что дома для пострадавших от стихии, разрушаются, что построены они из дешевого некачественного материала, да и строятся они очень долго. Сколько домов находятся в аварийном состоянии, сколько обрушений стен или потолков. Кто отвечает? Кто поможет дальше? Никто и никогда.
Вот наводнение в Краснодарском крае. Люди своими силами спасали соседей, помогали друг другу на лодках, машинах. Но наводнение объявляло себя по факту, потому что как и в Усть-Джегуте, Барсуках, никто никого не оповещал.
« — Нам никто не сообщил, — разводит руками она. — Я ждала мальчика, репетитором занимаюсь по русскому языку. Вдруг вижу в интернете — в Туапсе вода. А сама сижу, повторяю причастия.
О том, что в станицу пришла вода, Наталье Николаевне сказал коллега — учитель. Ничего из вещей спасти не удалось. «Хотела микроволновку поднять, чайники, мультиварку, — рассказывает она. — А сын меня схватил, на окно поставил и с окна на чердак закинул. Там мы и сидели с мужем и сыном втроем — мокрые. Там у меня вещи детские были — намотали на ноги. Муж хоть успел схватить инсулин — у него диабет.»
МЧС появилось гораздо позднее, но народ у нас терпеливый, он не жалуется, а оправдывает.
К тому моменту в станицу прибыли профессиональные спасатели. «Наши попытки помочь сами оцените — мы с Геной семь человек спасли с детьми, — говорит Александр. — Раньше МЧС не смогли бы прийти точно. Вода разлилась, было бешеное течение. Река вела себя непредсказуемо — то останавливалась, то начинала падать. Я участвовал в ликвидации почти всех происшествий, но такого я не видел».
Но Александр винит в беде не только стихию. Несмотря на то что тендеры на расчистку русла реки проводятся вроде бы регулярно, когда такие работы проводились на самом деле, местные вспомнить не могут. А без них река попадает словно в бутылочное горлышко, обрушивая воды на населенные пункты.
Станица Кабардинская
Семья Чепашовых живет на краю станицы, в низине — дома здесь пострадали больше всего. Ирина говорит, что сирен они не слышали, СМС тоже не приходили.
«Вода била фонтаном из-под пола, — рассказывает Ирина. — Схватили документы, доплыли до лестницы, забрались под крышу и на чердаке сидели. С двух часов ночи до шести вечера следующего дня, почти целые сутки. С одним яблоком. Телефон почти разрядился, мы только отвечали «мы живы» и вешали трубку».
В шесть вечера за Чепашовыми пришла лодка. Но когда семья вернулась, дом было не узнать.
«Я дверь открыла и выла в голос, потому что пропало все, — рассказывает Ирина. — Ила выше щиколотки — три дня выгребали. Диваны пытаемся высушить, мебель выкинули, бытовую технику тоже. Вышли на пенсию и решили, что сделаем ремонт последний раз в жизни, все покупаем, чтобы спокойно коротать старость. Вышли».
— Тут так красиво было: шикарный уголок был, прихожая, — всплескивает она руками, когда мы заходим в пустой дом. Мебель всю вынесли, я только ящики с документами успела вытащить и ноутбук. Блендер купила, месяц не попользовалась, посудомоечная машина. Вот сколько ущерба — 100 тысяч разве хватит?
По центру комнаты стоят пакеты с гуманитарной помощью. Наталья Николаевна открывает одну из коробок и перечисляет набор: «Сахар, соль, тушенка, сгущенка, печенье, чай, спички».
Но больше всего Наталья Николаевна жалеет пчел. «Пчелы погибли, — говорит она. — Там стояли ульи из пенопласта — накренился прицеп, и поплыли.
А мы живем на пчелах. «Газель» затонула у нас во дворе с тонной меда. Полтонны сахара в воде растворилась. Ну как жить: КамАЗ затонул, «Газель» затонула и пчелы наши уплыли!»
Из репортажа Алисы Кустиковой (Новая газета)
Компенсация в сто тысяч. Это нечто похожее на проживание на 3, 5 тыс. в месяц.
Да, теперь пенсия или стихийное бедствие – это трагедия, это отчаяние и безнадежность.
Может быть для того, увеличили пенсионный возраст, чтобы люди умирали, не доживая до пенсии, но счастливыми с надеждой на будущее, а не безнадежно разочарованными на пенсии.
